Малое путешествие по большому государству
|
|  Yüklə 450 Kb.
|
Глава 52. Отступление о неудачном поступлении.Примерно за год до того, как я попал на филфак вахтером, я попробовал проникнуть туда студентом. Сюрпризов было много. Когда я сдал почти все документы, работник медкомиссии, изучив мой военный билет, заключил:
Врач пишет в левом углу какой-то бумажки «Матмех», я подхватываю эту справку и, ничего в ней не меняя – я не подделываю документы – отдаю измученным девушкам из приемной комиссии филфака. Разумеется, девушки не в состоянии прочитать все поступающие к ним справки, мои документы тут же погребены под документами вновь подошедшего, и я допущен к экзаменам. «Но при поступлении мой диагноз быстро выплывет и учиться все равно не дадут» – соображаю я сам с собой. Я и не собирался заканчивать это учебное заведение: филология в СССР, проникнутая духом марксизма, ассоциировалась у меня к тому же с лицемерной школьной литераторшей. А их учебники, где можно было читать только Лотмана или Лихачева! А их обязательные студенческие рефераты, где нужно подгонять любое произведение под вкусы господствующей идеологии и пристрастия преподавателя!! Нет, мой замысел был прост и корыстен: я думал числиться студентом один семестр, получая стипендию – лишние сорок рублей не помешают. До сих пор жалею, что мое вступительное сочинение «Лирическое и эпическое в поэме Гоголя «Мертвые души» затеряно в архивах или уже выброшено. Я вежливо дал понять, что тема о лирике и эпосе у Гоголя немножко нелепа, поскольку и того и другого у Гоголя почти нет – его мир фантастичен. Порассуждав, как Чичиков покупает мертвые души помещиков и связав его с Чортом (я не стал отмечать в сочинении, что во всех эпизодах покупки мертвых крестьян сделка совершается лишь после того, как Чичиков или его собеседник чертыхнуться), я закончил длиннейшим предложением о том, что «как нельзя вынуть из груди живого человека сердце, чтобы посмотреть на его пульсацию, так нельзя и грубо анатомизировать литературное произведение, разрывая его на части и показывая: это – лирика, это – эпос; но, как можно при помощи стетоскопа услышать и понять работу сердца, не вскрывая грудь, так и подлинная литературная критика способна изучать произведение искусства не умертвляя его неуместным анализом.» Я был не очень удивлен, получив двойку за свои изыскания. Им и не могло понравиться мое сочинение, как не понравилась компьютеру последняя фраза: он подчеркнул ее всю, признав слишком сложной для восприятия. С компьютером я справился – изменил параметры стиля проверки грамматики – но вот изменить параметры стиля отечественной филологии никому не удается до сих пор. Надежды я не потерял! Глава 53. Филфак и Филология.Итак, я не ожидал найти какой-то премудрости на филфаке. С ехидной мстительностью готовился я выискивать все его слабости, доступные глазу вахтера. Но действительность сумела меня удивить: ни на каком другом факультете и даже в соседнем с университетом ПТУ не сталкивался я с таким хамством, невежеством и чванством. Вот характерный эпизод: полная дама со следами одышки подходит к вахтерскому окошечку:
«Здравствуйте» – хочу я выговорить в четвертый раз, загадывая, когда же она догадается произнести принятый между людьми оборот речи: «пожалуйста» или слова приветствия, или хотя бы просто цельное предложение, но замечаю: цвет ее лица изменился от красного до бледно-зеленого, дыхание стало прерывистым. «Если наш диалог продолжится, то придется вызывать скорую помощь» – подсказывает мне врожденная человечность, и я выдаю болезной заветный ключ №78. Однажды ко мне в вахтерскую будочку зашел приятель, тот самый, чей бумажник украл мой шеф в армии, кто путешествовал без денег и документов по Золотому Кольцу и переворачивал стол в военкомате. Нескоро ели предки наши, нескоро текла наша беседа, где придаточные обороты сменяли сложноподчиненные предложения подобно чашам с вином, оба мы были – и остаемся – любителями книг с добольшевицкой орфографией, стилистики девятнадцатого века и Платона, когда говорят без никакой другой цели кроме как почувствовать удовольствие от фразы изящно оттеняющей нюансы смысла, как вдруг, посередине предложения, какое я к сожалению не смогу воспроизвести дословно, и потому читатель получит лишь самое блеклое представление о нашей дружеской игре, – в окошечке вахтерской будки появилась взволнованная пожилая женская голова и, несколько задыхаясь вытолкнула слова:
«Нечасто же филологи слышат сколько-то украшенную речь, если мы с тобой, связанные математическим, а не гуманитарным образованием, смогли нашей беседой столь поразить эту почтенную особу, являющуюся, надо полагать, преподавательницей сего странного учебного заведения.» – произнес я другу, и мы продолжили болтовню. |