ОРЛИК ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ,
старший научный сотрудник, институт АН УССР
07.05.67 г.
"...О своей нетвердой поступи по земле я Вам уже признавался, но я всегда мог примкнуть к "живительному кубку" — есть Блещунов, который что-то во мне находит, и это всегда помогало, что-то вроде самовнушения — никаких инъекций, а самочувствие улучшается".
19.08.63 г.
"...Ваша забота и внимание очень обязывает перед Вами. И если перед кем-нибудь мои обязанности делали бы меня зависимым, то "зависимость" от Вас приближает меня к необыкновенному, необычно хорошему. Я страшно горжусь этой "зависимостью". Вы даете мне пример поразительного бескорыстия, внимания и, особенно, такта".
КУПЧЕНКО ВЛАДИМИР ПЕТРОВИЧ,
литератор, хранитель Дома-музея М. Волошина в Коктебеле
03.01.75 г. Коктебель.
"Дорогой Александр Владимирович!
Разрешите поздравить Вас с Новым Годом и поблагодарить за Ваше поздравление (получили вчера). Мария Степановна* также Вас благодарит и Вам кланяется.
С 1-го декабря я зачислен старшим научным сотрудником Дома поэта, в Доме начата опись: намечаются многие другие нововведения (водяное отопление, создание экспозиции в первом этаже и т. п.). Моя идея о воссоздании библиотеки Волошина и собрании всего, что связано с ним, также одобрена...
Медная татарская крышка ждет оказии в Ваши края: как только будет случай — вышлю. То же самое и чашки курительных трубок.
Рассчитываю на Вас в смысле книги Чаттерджи "Сокровенная философия Индии" (у нас сохранилась только обложка этой книги с автографом Волошина).
Хочу еще раз от всей души поблагодарить Вас за гостеприимство и тепло, которое Вы мне дарили. С большой признательностью вспоминаю Одессу, Вас и необыкновенное Ваше жилье. Все, что будет у меня появляться в печати, буду Вам пересылать..."
8.03.75 г.
"Дорогой Александр Владимирович!
Черкните, пожалуйста, два слова! У нас работа идет вовсю. Я разослал несколько десятков писем, и сейчас начинаются "поступления" в Дом-музей М. Волошина (так мы теперь будем называться).
Вам просит кланяться Мария Степановна.
Остаюсь с уважением. Ваш Вл. Купченко".
ХЕЙФЕЦ СЕМЕН АБРАМОВИЧ,
физик-теоретик ядерщик, доктор физических наук
07.09.77 г.
"...Здесь, едали от повседневной суеты прошлой жизни, все оценивается иначе. К сожалению, я все еще не могу освободиться от воспоминаний прошлого, я все еще испытываю острую тоску по близким, родным и друзьям. Вот и с Вами, многое бы отдал, чтобы, иметь возможность встретиться!"
(Гамбург.)
КАПНИСТ МАРИЯ РОСТИСЛАВОВНА,
киноактриса, графиня
06.05.79 г.
"...О Вас надо писать книгу. Вы всем нам очень нужны, а особенно молодежи. Вы яркий пример и нужный, с таким живым и трепетным сердцем и обаянием. Побольше бы таких коммунистов — и расцвела бы страна".
11.07.81 г.
"...Стоять на вершине почета, это дорогая высокая победа! И Вы победили всех не только музеем собранных драгоценностей, но и своей многогранной личностью Большого Человека!"
АГАХАНЯНЦ ОНМИР ЕГИШЕВИЧ,
профессор, доктор географических наук
22.10.78 г.
"...Вообще, мой налет на Одессу носил слегка фантастический характер. Один Ваш дом чего стоил! Музей, встреча, с Вами, знакомство с интересными людьми (не очень даже представляю себе, — кто есть кто), милейшая Лидия Иосифовна, куры, собаки и пр. Все в духе Булгакова. Спасибо Вам за все! Это было прекрасно!
Да, чуть не забыл. Вы демонстрировали мне арабскую рукопись, выкопанную из могилы на Памире. Не могли бы сделать с нее ксерокопию для меня? В книге я немало места уделяю исмаилитской морали, и не исключено, что содержание текста может оказаться интересным ".
08.09.79 г.
"...Памирский сезон на этот раз был на редкость коротким и начисто лишенным романтики. Вертолет забрасывал меня в нужное место и снимал в нужное время, после чего снова забрасывал куда надо. Работал таким вот способом по Зип. Пшарту, среднему Мургабу и на Сарезе. Замкнул профиль, оборвавшийся в 1954 году, когда неудачно закончился наш сплав на Мургабу. Хорошо, что тогда Гурский повернул экспедицию назад: на этот раз заглянул в ту сторону, и, если бы тогда поплыли, нас бы стерло в кашу. Разыскал самолет, разбившийся в 1967 г. Тогда погиб мой друг Коля Машталер. За 12 лет от самолета мало что осталось. Зарисовал в очередной раз трансект, заложенный в 1943 году на Усойском заливе Гурским. Он зарисовал этапы зарастания завала в 1943 и 46 годах, вместе мы — в 1957 году, и я без него в 1975 и 1979 годах. Пять зарисовок за 36 лет дают кое-какое представление о ходе зарастания. Потом я разыскал точку, с которой в 1913 году снимал завал и озеро полковник Шпилъко. Фотография 1913 года была со мной. Совместил все створы и снял с той же точки все, что снимал Шпилька. Уровень озера за 66 лет поднялся необыкновенно, но зато сам завал оказался незыблемым".
Эта удивительная находка в бумагах Блещунова много говорит о нем. Он не был диссидентом, но будучи либерально настроенным интеллигентом, многое, а может, и все, понимал, что происходит в Нашем мире. И бережно хранил не только подаренные стихи, но и вырезки с грозными заголовками: "Очередная провокация", "Преступники наказаны".
Евгений ГОЛУБОВСКИЙ
Юрий ОРЛОВ
ДА ЗДРАВСТВУЮТ УЧЕНЫЕ
В бумагах Александра Владимировича Блещунова среди альпинистских дневников, поздравительных и шуточных телеграмм сохранились несколько стихотворений и газетных вырезок, сколотых скрепкой. Не первом листе дарственная надпись — "Александру Владимировичу. 1/VII-63. Орлов".
Сегодня это имя уже почти выпало из памяти, но когда Блещунов, прикрывшись от всех руками, показывал мне эти листки и имя А. Сахарова, и имя Ю. Орлова — выдающихся ученых, правозащитников — звучало набатом по всему миру.
Несколько стихотворений из этой подборки предлагаем нашим читателям.
НА ВЕРШИНЕ
Чернозубый оскал
Скал,
а внизу —
348,
гребень,
корона
дракона.
ПРИЗНАНИЕ
Ты у меня в партере,
в первом ряду души,
при моем-то неверии
это — сказочный шик.
ДА ЗДРАВСТВУЮТ УЧЕНЫЕ
Весь день я пел о том бы —
бомбы!
Бомбы!
Нам подарили бомбы —
Сверх!
По-матерински чтобы
Накрыли всех.
Да здравствуют ученые!!!
Души закопченые.
В архивах клуба, отдельных его членов, самого Александра Владимировича Блещунова сохранились бесценные документы — отчеты об экспедициях, которые составили славу нашего альпклуба. Несколько выдержек из этих документов, имеющих непосредственное отношение к А.В. Блещунову, мы предлагаем читателям сборника.
Виталий ТОМЧИК
ИЗ ОТЧЕТОВ АЛЬПИНИАД
Зимняя алышиида, январь-февраль 1939 г., Кавказ
...В первый день нашего пребывания нам отвели одну комнату в турбазе, но так как одной было недостаточно, то часть поселилась на другом берегу речки, в селеньи. Здесь жили Шура Блещунов, начальник альпиниады, Саша Рыскин — инструктор, Жора Круглый, Володя Гор-ницкий, Рома Коренберг, Сережа Ющенко, Сеня Зборовский — участники альпиниады. Наша доблестная семерка, в противовес группе турбазы, носила имя, убедительно говорящее за себя, — "друзья желудка"...
Шура Блещунов — его с полным правом можно назвать альпинистом воли, альпинистом духа. Он предан альпинизму всем своим существом и отдает ему себя целиком и полностью. Альпинизм его совершенно преобразовывает. Блещунов в горах и Блещунов в городе — это два до удивительности различных человека.
Зябкий, поеживающийся от легкого дуновения ветерка, всегда прижимающийся к теплой печке, он в горах совершенно преобразуется. Здесь — это отважный альпинист, неутомимо прокладывающий дорогу в глубоком, в рост человека, снегу. Это альпинист, бесстрашно взбирающийся по сложнейшим и опаснейшим скальным участкам, покоряющий такие вершины, как Ушба и другие. Это опытный инструктор, умеющий дерзать, но при необходимости, правда, с болью в душе, правда, стискивая зубы, — и отступать, если дальнейшее движение угрожает опасностью группе.
Одно вот только омрачает его альпинистское существование: непокорный чуб, особенно выходящий из повиновения в горных условиях. Да, немало этот чуб попил блещуновской крови.
Дневник
научно-спортивной экспедиции одесских альпинистов на Памир 1940 г.
13 июля. Шура и Валя застали профессора Баранова в тот момент, когда он уже уезжал на дачу. Успели запастись от него отношением в Ош на провоз нашего багажа за счет лимитов станции...
31 июля. После осмотра, проведенного Ашотом, Шура (Блещунов. — От ред.), Хана и Валя ушли вниз. В этот день все сделали примерно по два полных маршрута, продолжая в то же время перетаскивать груз. К вечеру все собрались наверху.
11 августа. Приходится выезжать с очень ограниченными средствами. С деньгами настолько плохо, что Шура решает не брать дальше и Сему. Валя по болезни, само собой, в спортивную часть не пойдет. Остается совсем маленькая группа из 4-х человек: Шура, Володя, Валя Я. и Валя Г.
28 августа. На Памире Мзук-Су пользуется недоброй славой.
Больше 20 человек погибло во время переправ за последние годы...
Шура, памятуя "Вартант" в 1939 году, признавался, что "душа у него
была в пятках". Однако боевое крещение всех окрылило.
29 августа. Шура пошел вперед на разведку и нашел старую тропу...
4 сентября. Это был единственно возможный путь вперед. Пошел Шура. Он перебрался через трещину в пещерку, с трудом подполз под мыс и, лежа на боку, стал прорубать лед под собой... На образовавшейся площадке можно было встать во весь рост. 17 сентября. Завтра Кашал-Аяк, завтра метеостанция.
ВОЛШЕБНЫЙ ДОМ
Издали я уже несколько раз видел Волшебную лавку. Раза два я даже прошел мимо ее витрины, уставленной всякими заманчивыми вещицами вроде волшебных шаров, волшебных курочек, чудесных колпаков, чревовещающих кукол, корзинок, из которых можно извлекать самые разнообразные предметы...
Герберт УЭЛЛС. "Волшебная лавка"
В далеком детстве со мной произошло нечто удивительное, точь-в-точь, как с маленьким героем уэллсового рассказа "Волшебная лавка". Только лавка, в которую попали маленький Джип и его отец, была в далеком и туманном Лондоне, а та, что встретилась мне, — в Одессе, в старом доме на тихой улице, спускавшейся к порту.
По вечерам в окнах первого этажа этого дома ярко горел свет, освещая старинные картины, хаотично развешанные по стенам, высокие шкафы, полные толстенных книг, множество фарфоровых и фаянсовых безделушек. В большой комнате всегда было многолюдно; летом по вечерам оттуда доносились звуки фортепьяно или поскрипывание пластинок патефона. Сколько заманчивого для мальчишки было в этой комнате!
Ведь помимо разных диковин через окна можно было разглядеть уйму всякого туристического снаряжения, — да нет, не просто туристического, а самого что ни на есть альпинистского! Однажды мы с дедушкой, проходя мимо этих окон, столкнулись с немолодым человеком, спешившим по каким-то неотложным делам. Взрослые обменялись рукопожатием, после чего незнакомец произнес: "Александр Михайлович, почему не заходите? Да вот и внука привели бы".
Итак, через некоторое время дедушка привел меня в Волшебный дом, где чародействовал тот самый незнакомец, Александр Владимирович Блещунов, легенда советского альпинизма, крупнейший, уже в те времена, собиратель предметов седой старины. Тогда, ребенком, я всего этого, конечно же, не знал, — но загадочные изделия из стекла, хрусталя, бронзы и камня поразили мое детское воображение...
Чего здесь только не было! Китайские веера, бронзовые фрагменты письменных приборов, какие-то маленькие и большие щипцы, заколки, старинный инструмент часовых мастеров с фигурными отвертками, колесики, шестеренки... Секретер имел десяток ящиков, из которых выглядывали бумаги, свисали цепочки и нитки. Запомнить все увиденное было невозможно, — к тому же, большинство предметов трогать мне было запрещено...
Шли годы. К сожалению, мне не часто удавалось бывать у Блещунова, — но сколько бы раз я ни проходил мимо окон его квартиры, я всегда заглядывал внутрь со смешанным чувством любопытства и гордости перед другими пацанами. Ведь я бывал внутри и знал хозяина этого причудливого дома... Став взрослым, я стал чаще видеться с Александром Владимировичем, к тому времени уже глубоко пожилым и больным человеком; вслушиваясь в его рассказы о прошлом, узнал об удивительной судьбе коллекционера.
Родился Блещунов 25 августа 1914 года в городе Харькове. Еще ребенком он с матерью и няней переехал в Одессу, где семья поселилась в двухкомнатной квартире на улице Польской. С детства Александр слыл человеком неординарным. Его друзья по школе, а также по химико-технологическому техникуму рассказывали, что он был грандиозным выдумщиком различных походов и экспедиций. Куда только будущий альпинист не заводил своих друзей! Были здесь и походы по Крыму, и вылазки в катакомбы одесского предместья. После окончания в 1932 году техникума Блещунов попал по распределению в Азербайджан, на консервный завод в городе Ордуба. Горы Нахичевани он всегда вспоминал как нечто невыразимо прекрасное...
В 1933 году Блещунов вернулся в Одессу, где поступил в Институт инженеров морского флота и вскоре организовал вначале в институте, а позже при спортивном комитете города секцию альпинизма. Избранный ее председателем, он пребывал таковым до 1941 года. Еще до начала войны, по приглашению Ленинградского физико-технического института, Блещунов возглавил Памирскую экспедицию, в задачи которой входила организация научной лаборатории на высоте свыше 6000 метров. Часть исследований была опубликована в послевоенные годы, другая часть и до сегодняшнего дня хранится в секретных архивах.
Знал ли сам Блещунов об истинном предназначении лаборатории? Общая тематика исследований была такова: воздействие космических лучей на физиологию человека и на растительный мир. В ответ на любые расспросы о тайной стороне памирских изысканий старый альпинист отмалчивался — и переводил разговор на рассказы о красотах Памира и о своем восхождении в верховья ледника Бивусочного. Ведь в 1948 году в честь этого сложнейшего и беспримерного перехода Всесоюзная горная экспедиция назвала одну из памирских вершин пиком имени Блещунова. Воевал Александр Владимирович на разных фронтах, был награжден орденами и медалями. После демобилизации вновь работал в составе экспедиции, теперь уже в Армении, на горе Арагац; затем, в составе комиссии Министерства геологии СССР, занимался обследованием высокогорных объектов.
Об этой работе он также рассказывал совсем немного... Вообще, в биографии Блещунова достаточно белых пятен. Но удивительно ли это? Думаю, что нет. Он был не только знаком, но и дружил с выдающимися физиками, академиками А.Ф. Иоффе, П.Л. Капицей, А. И. Алиханьяном. Сегодня ни для кого не секрет, что эти люди стояли у истоков ядерной физики, и все, что было связано с их работами, строго засекречивалось. Близкие друзья рассказывают, что знаком был Александр Владимирович и с академиком А.Д. Сахаровым. Неизвестно, как сложилась бы судьба альпиниста в дальнейшем, если бы раз за разом не возвращала бы его к себе любимая Одесса... Коллекцию пополнило интереснейшими экспонатами участие собирателя в Монгольской экспедиции. Сохранился любопытный документ — справка, выданная Комитетом наук Монгольской Народной Республики в том, что Блещунову Александру Владимировичу разрешается вывезти предметы, не представляющие собой музейной ценности: бронзовые и глиняные табакерки, фигурки божков, храмовые лампы и посуду. Так считали в далеком 1951 году... Сегодня монгольские экспонаты составляют гордость блещуновского собрания.
Вообще, предметы старины доставались коллекционеру по-разному. В послевоенные годы немало антиквариата было привезено из Германии. Фронтовики, прошедшие горнило Второй мировой, умирали; их жены порой были вынуждены продавать или обменивать на продукты питания ценные вещи. Александр Владимирович вел уникальную тетрадь, которую сам звал: "Тетрадка-наводка". Здесь хранились адреса и телефоны знакомых и малознакомых людей, время от времени продававших или обменивавших антикварные вещи. Иногда, чтобы приобрести тот или иной предмет, Блещунов обхаживал хозяев годами, — но непременно добивался своего. После одной такой долгой "осады" в коллекции оказался столовый сервиз майсенского фарфора.
В иных случаях действовать приходилось молниеносно... Узнав, что в небольшой деревушке недалеко от станции Бессарабская в сарае свалена церковная утварь из разрушенного храма, Блещунов отправился туда вместе с молодыми альпинистами, совершив под проливным дождем пятнадцатикилометровый марш-бросок, после чего в Одессу были доставлены ценные старинные иконы...
Зная пристрастия своего тренера и учителя, мальчишки из альпклуба высматривали старинные вещи по старым балконам, заброшенным дачам. Так в коллекции оказался металлический сундук, вычеканенный немецкими мастерами в XIX веке по мотивам произведений фламандского художника Давида Тенирса-младшего. На балконе одного из старых одесских домов хозяйка держала в этом сундуке старые вещи... Оценив находку, пацаны выменяли ее на мешок картошки... Секретер, поразивший мое воображение в детстве, оказывается, был найден на окраине Одессы. Чудесный ореховый шкаф середины XVIII пришлось освобождать от позднейшего слоя черной краски.
Бывали вообще курьезные находки. Кресло начала XIX столетия, выполненное в стиле "русский ампир" (на всем пространстве СНГ таких сохранилось только два, второе — в Санкт-Петербурге), было "экспроприировано" в одном старом доме. Жильцы держали его в коридоре, завалив всяким хламом. Представившись пожарными инспекторами, альпинисты очистили коридор от пожароопасного мусора... и, в том числе, от кресла. Вскоре оно заняло почетное место в коллекции Александра Владимировича...
Однажды, зайдя в мясную лавку, Блещунов увидел, что мясник разделывает тушу на какой-то странной доске. Доска эта оказалась частью японской деревянной ширмы конца XVII века, покрытой резными рисунками. Бесценную доску незадачливый мясник после недолгих уговоров недорого уступил. Позже у него же были выкуплены и остальные части великолепной ширмы... Другая японская ширма, из натурального шелка с вышитым архитектурным орнаментом, была найдена на свалке. Многолетняя кропотливая работа реставраторов вернула этим вещам первоначальный вид...
Но далеко не всегда приходилось пользоваться методами, быть может, чересчур "смелыми", однако безусловно спасительными для ценных вещей... Часто предметы старины Александру Владимировичу просто дарили. Здесь следует упомянуть о его гениальном умении притягивать к себе людей. Пришедшие однажды в Волшебный дом становились его постоянными посетителями. Многие люди, не будучи коллекционерами, преподносили собирателю уникальные вещи.
Так произошло с Анастасией Антоновной Наквасиной, передавшей Блещунову уникальные предметы культуры и быта буддийского Востока. Были здесь посуда, средневековые свитки рукописей, различные статуэтки. Анастасия Антоновна, потомственная дворянка, в 1921 году уехав из Хабаровска, более 60 лет прожила в Китае. Там она вышла замуж за богатого русского чаепромышленника Наквасина. Вернувшись в начале восьмидесятых годов на Родину, она прожила недолго на Урале, а затем перебралась в Одессу, где познакомилась с Блещуновым и передала ему часть своих вещей, привезенных из Китая. Возможно, она же подарила коллекционеру фаянсовую статую бога счастья и долголетия Дзюродзина. Она выполнена в виде большой копилки. Монеты Дзюродзин проглатывает.
Не знаю, как сложилась легенда, и причастен ли к ней сам Блещунов, но однажды он заинтриговал меня одним действом. Заглянув проведать захворавшего коллекционера, я рассказал ему о своей будущей экспедиции. Ее успех зависел от множества факторов. Подготовка шла не совсем успешно, было над чем призадуматься... "Есть хороший способ узнать, получится ли задуманное тобой!" — сказал Александр Владимирович. Он подвел меня к статуэтке Дзюродзина, велел достать монету и объяснил: "Задумай желание. Брось монету в рот божку и постарайся, пока монета не зазвенит, ударившись о дно, дотронуться до головы Дзюродзина. Успеешь — все сложится удачно, нет — дело твое под вопросом". Изловчившись, я протолкнул монету в рот копилке и хлопнул фигурку по вытянутой, как тыква, голове. Вслед за хлопком раздался звон упавшей монеты... Скажу сразу: экспедиция удалась! При жизни Александра Владимировича я бросал монету еще однажды, но головы божка тогда не коснулся; последовала неудача задуманного. Впрочем, верить чудесным свойствам Дзюродзина или нет, — пусть каждый решает для себя...
Жизнь Блещунова оборвалась трагично. В апреле 1991 года Александр Владимирович лег в больницу, на профилактическое обследование. В один из дней ему сообщили, что кто-то из посетителей домашнего музея пытался открыть один из стеллажей, где хранились ценные вещи. Александр Владимирович сильно разнервничался и без разрешения врачей отправился домой. Слабое сердце не выдержало такого потрясения... 21 мая 1991 знаменитый собиратель скончался.
По счастью, к тому времени на базе Волшебного дома начали создавать музей личных коллекций. Его назвали именем Блещунова... Сотрудники Одесского музея западного и восточного искусства сделали коллекцию Александра Владимировича основой музейной экспозиции. Помогла и мэрия города, которую возглавлял тогда ученик Блещунова, Валентин Константинович Симоненко, работающий ныне председателем Счетной палаты Украины. (По совместительству Симоненко руководит штабом восхождений украинских альпинистов на Эверест и другие восьмитысячники в Гималаях.) Отселив жильцов соседних квартир, мэрия расширила помещение экспозиции. Был сделан ремонт. Сегодня музей посещают тысячи экскурсантов; здесь постоянно действуют художественные выставки, проводятся литературные и музыкальные вечера. Профессионалы прилагают недюжинные усилия, возрождая предметы искусства, ранее хранившиеся без реставрации. Как и при жизни Бле-щунова, здесь живет радостный дух общения, мастером которого был Александр Владимирович...
Я снова прохожу по залам Муниципального музея личных коллекций имени А.В. Блещунова. Прекрасные, грамотно оформленные стенды... Все здесь теперь чинно и очень правильно. Только, пожалуй, исчезли сказочность и некоторая бесшабашность, так манившие меня сюда в детстве. А может быть, мне это все показалось, опять же, как герою Уэллса? "Оглянувшись, думал я, что увижу дверь Волшебной лавки, но ее там не было! Не было ни двери, ни самой лавки, — ничего, кроме обычного простенка между салоном живописи и витриной с живыми цыплятами!.." За последние тридцать лет я из ровесника маленького Джипа сделался однолеткой его отца; то, что для меня было удивительным тогда, стало обыденным сегодня. Но... Когда впереди у меня сложная экспедиция, я прихожу в Волшебный дом и прошу директора музея, Светлану Ивановну Останову, приподнять стеклянный колпак, закрывающий статуэтку бога счастья Дзюродзина. Я бросаю монету в рот божка, — так, как научил меня удивительный Человек, Александр Владимирович Блещунов...
Хочу выразить глубокую признательность коллективу Муниципального музея личных коллекций им. А.В. Блещунова, г. Одесса. Лично: СИ. Остаповой — директору музея, В.Н. Лысь — за предоставленные архивные фотографии и материалы.
Игорь МЕЛЬНИК
журнал "Вокруг света", № 5, 2003 г.
Экспозиция музея
ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ
|