ИСПОЛНЕНИЕ ЖЕЛАНИЙ
28 января в Одессе, на улице Гарибальди, 19, открыт Музей личных коллекций. В его залах размещены коллекции Александра Владимировича Блещунова, подаренные им городу.
Как радостно, что не только в сказках возможны счастливые концы. Да, когда восемь лет тому назад со страниц нашей газеты прозвучало предложение не распылять коллекции, собранные за долгую жизнь инженером, ветераном Великой Отечественной войны, известным советским альпинистом А.В. Блещуновым, многие отнеслись к этой идее скептически. Но Александр Владимирович понимал, что его первоначальное решение подарить коллекции городу, раздав их "по интересам" всем музеям, по сути, обрекает его собрание на жизнь в запасниках, а значит — без зрителя.
Нет, не будем сегодня вспоминать, какие пришлось преодолеть препятствия. Согласимся лишь с оценкой председателя горисполкома В.К. Симоненко, сказавшего при открытии музея, что на каждого энтузиаста приходилось по два скептика и по одному противнику, тормозившему дело! Но победил энтузиазм, добрая воля, отзывчивость многих людей. И, несмотря на все сложности, препятствия, бюрократические препоны, через два года после решения горисполкома о создании музея, а значит, начала ремонта здания, подготовки экспозиции, мы собрались на торжественное открытие. И с радостью возле знакомой парадной, куда многие из нас ходили десятилетиями к А.В. Блещунову, увидели изящную табличку "Музей личных коллекций".
Да, много людей собралось на тихой улице Гарибальди. Потому что одно из замечательных качеств Александра Владимировича, человека, всегда окруженного людьми, — умение создавать вокруг себя атмосферу доброжелательности, интеллектуального общения и, что важно, объединяющего людей разных возрастов. И наглядным подтверждением этому стали первые посетители, пришедшие на открытие музея.
Естественно, были произнесены официальные слова, но праздник от этого не потерял своего человеческого обаяния, на лицах сияли улыбки, царила радость завершения доброго дела.
— Есть патриотизм на словах, — говорил В.К. Симоненко, — и есть реальный патриотизм дела. Можно много говорить о любви к Одессе,
а можно всю свою жизнь посвятить сохранению памятников человеческой культуры и в результате подарить своему городу музей.
Нет, не буду сейчас рассказывать о коллекциях, вошедших в собрание А.В. Блещунова, лишь назову, что это резная слоновая кость и резной камень, фарфор и перегородчатая эмаль, русские иконы и украинская вышивка, живопись одесской школы от Т. Дворникова и Е. Буковецкого до О. Соколова и Л. Дульфана... Об этих коллекциях мы расскажем еще подробно. Но важно подчеркнуть, что они не случайны, за ними мир увлечений, жизненный путь этого человека, я бы сказал, они очеловечены душой собирателя.
— В обычном музее мы ощущаем расстояние между собой и произведением искусства. Здесь этого расстояния нет, так как все соразмерно человеку, — говорила директор Музея западного и восточного искусства Н.Г. Луцкевич, в чье ведение как филиал вошел новосозданный музей.
И, конечно, выступил на открытии музея и А.В. Блещунов. У него в руках был список людей, которых ему хотелось в этот день поблагодарить. Признаюсь, я взял этот список у Александра Владимировича, но понял, что только этот перечень занял бы чуть ли не газетную страницу — тут и строители, и альпинисты, и дарители, и работники горисполкома, Советского фонда культуры, музеев... И этот список — тоже портрет А.В. Блещунова, его добрая память о каждом, кто бескорыстно помог в осуществлении замысла.
Исполнение желаний? Да, конечно. Но признаемся, что заложен лишь первый камень в строительстве нового музея. Кстати, идея подобного музея принадлежит нашему земляку, известному ученому И.С. Зильберштейну, подарившему свое собрание картин Москве, но не дождавшемуся создания музея, умершему, не победив бюрократов. В Одессе мы оказались счастливее. Но ведь есть еще коллекционеры, которые предлагают интереснейшие собрания в дар городу, к примеру, инженер Т.И. Максимюк хотел бы подарить музей художника и писателя М.И. Жука. Необходимо уже сейчас ставить вопрос о том, чтобы весь особняк на Гарибальди, 19 стал Музеем личных коллекций, чтобы в нем разместились собрания коллекционеров, решивших передать их городу. И пусть подобные новоселья музеев станут в нашем городе доброй традицией.
Евгений ГОЛУБОВСКИЙ
"Вечерняя Одесса" 30.01.89
ШЕРШЕ ЛЯ ФАМ
Несколько дней назад в очередной раз зашел в Музей личных коллекций.
Нет уже Александра Владимировича Блещунова, только с портретов глядит на посетителей его умное, чуть насмешливое лицо. Но есть музей. Овеществлена его мечта, его сверхидея.
Мне кажется, уже можно рассказать подробнее о том, как возник этот музей, как удалось Александру Владимировичу побороть систему, сделать то, что так и не смог другой наш земляк — литературовед Илья Зильберштейн, желавший подарить подобный музей Москве, но умерший, не одолев бюрократических препон.
Представляете: подарить сокровище так же трудно, как выпросить его у этого государства!
У Александра Владимировича было множество друзей. Не ошибусь, если скажу — тысячи. Я познакомился, позволю себе сказать, — подружился с этим замечательным человеком в начале шестидесятых годов. И кого только не встречал в этом хлебосольном доме, кого только не приводил в этот странноприимный дом. Мало того, что здесь жило альпинистское братство, тут царил дух искусства, и хозяин приобщал своих гостей к музыке, театру и, конечно, к своим коллекциям — фарфору, бронзе, слоновой кости, гравюрам, картинам...
Первоначально он думал завещать эти сокровища, которые покупал, которые дарили ему друзья, привозя со всего света, музеям Одессы. Я уговаривал его этого не делать. Разбросанные по многим адресам — в краеведческом, художественном, литературном, западном и восточном, — эти экспонаты попали бы в запасники, в какие-то разделы коллекций, растворились бы в музейном море. А коллекция была с характером, напоминавшим характер хозяина, с ощущением привязанностей и страстей...
Однажды Александр Владимирович позвонил мне.
-
Я меняю свое завещание. Конечно, музей личных коллекций
создать разумнее. Но сумеем ли мы добиться того, чтобы отселили жильцов из моей коммунальной квартиры?..
-
Конечно! — самонадеянно сказал я. Хоть потом не раз жалел о той своей самонадеянности, когда смотрел, в каком состоянии бывал Александр Владимирович — а в это время он болел, мучила астма, подводили глаза...
Были подняты все его друзья. Достаточно сказать, что Валентин Константинович Симоненко — мэр города, давний друг Блещунова, один из рыцарей альпинистского братства — дал слово, что музей откроем...
Но — не получалось. Перевести жилой фонд в нежилой, выделить соседям квартиры — все это было так просто в "коммунистические" времена, но в годы перестройки, под присмотром законности, гласности и... охлократии...
Однажды ночью Александру Владимировичу пришла в голову чисто мужская гениальная идея. В семь часов утра, нарушая столь важные для него приличия, он звонил мне.
— Женя, вы сегодня нужны мне. Нет, не вечером, а днем. Лучше
утром. Будем писать письмо.
Столько писем было уже написано! Так что, я отреагировал с прохладцей.
— Нет, нет, это важно. Я, кажется, придумал, кто нам может помочь. Помните, я писал в Фонд культуры, его председателю, Дмитрию Сергеевичу Лихачеву, он ответил, поддержал, но и это письмо не помогло. Я вспомнил, что в особо трудных случаях, еще до революции, обращались не к императору, а к императрице... Кстати, в годы войны не король Румынии Михай, а его мать королева Елена — после обращений к ней — облегчила судьбу евреев Транснистрии...
Часам к двенадцати я приехал в дом на улице Гарибальди.
— Послушайте, пока вы добирались ко мне, я уже набросал черновик письма к Раисе Максимовне. Она ведь является одним из руководителей Фонда культуры, так что внешне все будет выглядеть прилично.
В тот же день мы отправили это письмо. А уже через две недели в Одессу по всем телефонам — от обкома партии до горисполкома — звонили из всемогущего ЦК КПСС. Вопрос на контроле у Раисы Максимовны! Раиса Максимовна продолжает интересоваться! Раиса Максимовна передает привет!
И закрутилось — такое тугое в обычных случаях — бюрократическое колесо. И — чудо свершилось. Обыкновенное чудо, возникшее по звонку Раисы Максимовны Горбачевой.
Сегодня Горбачеву (да и его жене) многие предъявляют бесчисленное количество претензий. Не мне его защищать, убежден — его и без меня защитит всемирная история. А когда рассказывают о шубках, платьях от Кардена Раисы Максимовны, я пытаюсь загрузить другую чашу весов — и кладу на нее одесский музей. Как для кого — для меня музей весомее.
Евгений ГОЛУБОВСКИЙ
"Одесский вестник", 30.12.93
ПАМЯТИ А.В. БЛЕЩУНОВА
Есть люди, со смертью которых беднеет Одесса, скучнеет жизнь, тоньше становится духовная мощь, интеллигентность общества.
Вчера умер Александр Владимирович Блещунов.
Для одних — альпинист, воспитатель тысяч мальчишек и девчонок, прошедших "школу Блещунова", получавших нравственный заряд в его открытом доме. Альпинист, которого настолько знали и любили, что перевал на Восточном Памире и вершина на стыке ледников Гармо и Вавилова на картах мира носят имя Блещунова.
Для других — физик. Начальник высокогорной станции в Армении по исследованию космических лучей, начальник Проблемной лаборатории Одесского технологического института холодильной промышленности.
Для третьих — увлеченный коллекционер, сумевший собрать уникальные коллекции бытовой культуры народов Востока и Запада и передать их родному городу, повторив нравственный подвиг русских меценатов — Третьякова, Бахрушина, Тенишевой.
Это был счастливый человек. Всю войну прошел — и остался жив. Успел увидеть воплощенными в реальность свои мечты — мальчишек, которых всю жизнь "выводил в люди", ставших мужами; музей, воплотивший его представление о том, как нужно приобщать к красоте.
Это был неугомонный человек. Ни возраст, ни болезни не могли остановить его, когда нужно было бороться за восстановление кирхи, за прекращение сноса решеток, намеченной вырубки деревьев на Приморском бульваре. А как радовался он, когда возвращали истинные названия Соборной площади, Троицкой, Старопортофранковской...
Блещунов был одесситом и гордился этим.
На 5-й сессии горсовета ряд депутатов поставили вопрос о присвоении А.В. Блещунову звания "Почетный гражданин Одессы". Не сделали тогда этого, была формальная причина — не разработано положение об этом звании. А ведь нужно это было не ему, скорее — всем нам. Теперь придется вновь и вновь исправлять ошибки с опозданием.
Но, конечно же, лучшей памятью об этом человеке ото всех нас, от города, который он так нежно любил, будет забота о Музее личных коллекций. Пусть музей получит его имя. Пусть никогда не гаснет гостеприимный огонек в доме по Гарибальди, 19, где приобщались к культуре, к мудрости, к интеллигентности несколько поколений одесситов.
Он был нашим автором. Он был нашим героем. И мы никогда не забудем его.
Евгений ГОЛУБОВСКИИ
"Вечерняя Одесса", 22.05.91
Александр Владимирович Блещунов и Валентин Константинович Симоненко на церемонии торжественного открытия музея
ПЕРВЫЙ В СТРАНЕ
Так уж совпало, что с перерывом в один день в Одессе открылись две выставки, ставшие заметным явлением в художественной и общественной жизни нашего города.
Оба вернисажа разделены в пространстве и во времени. В залах музея на Пушкинской экспонируется выставка членов Творческого объединения художников (ТОХ), собравшего под свои знамена представителей разных поколений современных одесских мастеров. А несколькими кварталами дальше — на улице Гарибальди — принял первых посетителей Музей личных коллекций — собрание А.В. Блещунова, содержащее предметы искусства, преимущественно XVIII-XIX веков.
Объединяет эти выставки устроитель — Музей западного и восточного искусства, расширивший в эти дни не только свою экспозиционную площадь, но и число своих друзей.
Если бы нужно было выделить главные черты этих выставок, казалось бы, столь разных, то, на наш взгляд, ими могли бы стать демократичность, открытость, отсутствие предвзятости в отборе материала.
Признаться, не без волнения и удивления наблюдал я за тем, как Александр Владимирович перерезает красную ленточку перед входом в собственную квартиру, в которой многие из нас, столпившихся сегодня у входа в нее, пивали чаи, рассматривали очередную новинку, пополнившую коллекцию Блещунова, и слушали истории не менее удивительные и изящные, чем предмет обсуждения.
И вот теперь для того, чтобы посмотреть на фарфоровый сервиз XVIII века или бронзовую индийскую статуэтку, которую не раз держали в руках, нужно будет купить билет и прийти сюда на Гарибальди, 19, в строго определенное время.
Теперь здесь музей — первый в СССР Музей личных коллекций. Впрочем, пока музей одной коллекции — Блещунова.
-
Александр Владимирович, что вы испытывали, когда перерезали красную ленточку перед входом в собственный дом?
-
Признаюсь: страшное облегчение. Я рад, что избавился от огромной ответственности за будущее своего собрания...
Подобное чувство испытывал и выдающийся собиратель, ученый, член президиума Советского фонда культуры И.С. Зильберштейн, который писал в журнале "Наше наследие": "Ни один настоящий коллекционер не может быть безразличен к дальнейшей судьбе своего собрания". Илья Самойлович, к сожалению, не дожил до открытия в Москве Музея личных собраний. Это счастье довелось испытать нашему земляку Александру Владимировичу Блещунову, с которым мы ходим сегодня по залам музея, родившегося из коммунальной квартиры и подвала под ней.
-
Александр Владимирович, как бы вы сами охарактеризовали свое собрание?
-
Не ищите здесь шедевров. Это в большинстве случаев предметы среднего художественного уровня, которые по прошествии времени стали представлять определенный интерес для нас. Но не могу не хвастнуть — есть у меня и некоторые вещи, достойные музея...
В этой оценке нет ни ложной скромности, ни кокетства, хотя специалисты дают собранию Блещунова высокую оценку. Александр Владимирович говорит то, что думает. Он действительно испытывает, прежде всего, живой интерес к миру вещей, окружавших наших предков, справедливо полагая, что проникает таким образом в мир духовный, в мысли и чувства, владевшие просвещенными людьми Запада и Востока и простыми кочевниками, крестьянами, охотниками.
-
Вы — известный альпинист, много путешествовали. Смотрели ли вы во время экспедиций на мир глазами коллекционера?
-
Я никогда не был коллекционером. Я — этнограф. И больше драгоценного фарфора ценю вот эти джурабы — чулки горцев Памира, которые собрал, путешествуя по Средней Азии. Таких нет и в Эрмитаже.
Посмотрите, какая красота, а ведь они созданы в глухих селениях, затерявшихся на многокилометровой высоте. Предки этих мастеров ушли в горы тысячелетия назад, спасаясь от Александра Македонского.
-
И.С. Зильберштейн вспоминал, что начало своей великолепной коллекции живописи и графики он заложил именно в Одессе в 1921 году, купив у букинистов на Дерибасовской несколько рисунков.
-
Любопытно, что примерно в это же время, в начале 20-х годов
сделал свои первые шаги собирателя предметов искусства и я. Мне
было одиннадцать лет, мы жили в Харькове. В то время в магазинах
не было ткани, и мой отец решил починить прохудившийся диван
при помощи старой паранджи, привезенной им из Средней Азии. Я
возмутился и вырезал ножницами эти лоскутки из спинки дивана.
Был наказан. Но старую паранджу храню и по сей день. Ее можно
увидеть в зале Востока.
Старая паранджа, чулки горцев, украинский рушник... Вот чем он гордился. А ведь есть в коллекции Блещунова и драгоценная утварь, и редчайший фарфор, и изысканное стекло, и старинная резная мебель, и картины известных мастеров.
Впрочем, в экспозиции встречаются и вещи, на первый взгляд обыкновенные, которые сегодня можно увидеть в одесских семьях. Вернее, еще можно увидеть, ибо все меньше остается в нашем обиходе старых пианино, хотя и потерявших голос, но радующих глаз благородством форм, сервантов, похожих на небольшие готические соборы, хрупких этажерок из бамбука...
Среди икон, которые собрал Блещунов, есть, как говорится, и музейные, но есть и простые — домашние, украшенные засохшими цветами, полотенцами.
Став музейными залами, квартира Александра Владимировича не утратила живого тепла. Кажется, что здесь и сегодня живут люди. Впрочем, почему кажется? Александр Владимирович занимает две комнаты, которые, по сути, ничем не отличаются от музейных — картины на стенах, вазы, старые кресла. Его жизнь — продолжение его собрания.
Среди гостей Блещунова в этот день были люди, поддержавшие его, а затем и музей. Подарившие Блещунову, а значит и городу, немало ценных документов, предметов искусства. И сегодня доцент П. Никифорова передает Блещунову портрет профессора Ю. Ковальского, доцент Б. Бондарь — дивную старинную кружевную шаль. Его приветствовала старейшая актриса Украины Мария Ростиславовна Капнист — потомок семьи декабристов, словно сошедшая с одного из портретов екатерининской эпохи. А знаменитый одесский краевед Евгений Ермилович Запорожченко, однокашник Валентина Катаева, действительно сошел с портрета московского художника Б. Овчухова и вальяжно расположился в кресле. Портрет Запорожченко — в экспозиции музея, а сам он с живым интересом ходит по его залам.
В числе первых посетителей музея были те, кто создавал его, — председатель, исполкома Одесского горсовета В.К. Симоненко и молодые альпинисты, директор Музея западного и восточного искусства Н.Г. Луцкевич и устроители, художники и краеведы.
Порой мы грешим на наше время, уж слишком меркантильным и жестоким представляется оно нам. Но разве музей на Гарибальди, в который А.В. Блещунов вложил всю свою жизнь, — не доказательство противного?
-
Александр Владимирович, разрешите последний вопрос. Оставили ли вы за собой должность директора или хранителя музея?
-
Я категорически отказался от такого предложения. Не хочу получать от музея ничего, кроме удовольствия. А работать здесь будут четыре научных сотрудника.
Вот сколько людей понадобилось, чтобы систематизировать, правильно хранить коллекцию, составить экспозицию и водить по ней экскурсантов. А ведь раньше все это делал один человек — Александр Владимирович Блещунов. Он подарил городу две тысячи единиц хранения. Кто подсчитает их ценность?
Свое собирательское дело наш земляк не прекращает ни на один день. Сегодня мы идем смотреть его новые находки.
Феликс КОХРИХТ
"Знамя коммунизма", 2.02.89
P.S. Прошло 15 лет со дня, когда мы беседовали с Александром Владимировичем на его кухне — первой в первом в СССР Музее частных коллекций. Помню, с какой гордостью звонил в этот вечер московским друзьям: вот Зильберштейн только мечтает о подобном, а в Одессе музей уже открыт...
Действительно, зимой 1989 года сбылась мечта собирателей. Появился дом, где могли бы найти приют произведения искусства, образцы народного творчества, старинная мебель, утварь, различные раритеты. Все это Блещунов подарил городу и горожанам.
С тех пор многое изменилось в мире отечественных коллекционеров. Их собрания путешествуют по миру, выставляются в лучших галереях, продаются на аукционах... Но, насколько мне известно, музея, подобного одесскому, на просторах бывшего Союза все еще нет.
Удивительно и другое. Сегодня, в начале XXI века, собранное им не только не затерялось в соответствующем контексте, но со временем как бы обрело особое качество. Мы вновь убеждаемся в аристократизме помыслов Александра Владимировича, безошибочно отбиравшего из окружавшего его мира предметы высокого достоинства, — будь то картина известного мастера, минерал из горной пещеры, украшения экзотической красавицы...
Если время не властно над экспонатами музея, то люди, увы...
Дом-музей стал мемориальным и носит имя своего создателя.
Ушли из жизни и первые дарители, о которых я рассказывал: Полина Великанова, Евгений Запоржченко, Борис Бондарь, а совсем недавно и самая старшая — "декабристка", графиня Мария Капнист...
И вот еще о чем. Есть в Одессе собиратели, которые согласны передать в Музей частных собраний часть своих коллекций, в определенных обстоятельствах и все "единицы хранения". Естественно, при условии, что они будут выставлены и продолжат свою жизнь. К сожалению, помещение это сегодня тесно и для собрания Блещунова...
Музей стал муниципальным, его возглавляет Светлана Остапова. Вместе с коллегами она привлекает в его залы выставки произведений самых разных авторов — от детей до маститых художников. Среди них и наша землячка Лариса Звездочетова, чьи работы широко известны среди поклонников современного авангардного искусства Европы. В частности, она показала здесь инсталляцию "Долгая жизнь вещей". Не правда ли, звучит символично?
Ф.К.
2004 г.
ВЫДЕРЖКИ ИЗ ПИСЕМ,
АДРЕСОВАННЫХ А.В. БЛЕЩУНОВУ
Из личного архива А.В. Блещунова,
хранящегося в Муниципальном музее личных коллекций
им. А.В. Блещунова
ДРАБКИНА ЕКАТЕРИНА МИРОНОВНА,
мама
8.06.58 г.
"...После твоего указания, что в "Молодой Гвардии" есть кое-что о тебе, я тщательно просмотрела оглавление, натолкнувшись на ст. "Мата-Таш", и поняла, что тут тебя искать и надо. Ты знаком с автором этой статьи, иначе откуда ему знать так тебя и даже твою печатку "3 верблюда на фоне гор". Она теперь обнародована. Да и ты неплохо охарактеризован — романтик и книголюб. Но вот уже дальше что написано, так только диву даешься, как редакция пропустила это. Бедный ТАММ! Надо быть академиком, чтобы о тебе написали: "Он тоже, как и Блещунов, физик". Комментарии излишни! Бот что значит попасть в среду альпинистов. Прощайся со своим академическим званием. Может, и ты когда-нибудь попадешь в академики. Пока академики, свихнувшиеся в альпинизм, идут рядом с тобой.
Будь здоров. Целую. Пиши почаще. Мама".
10.06.63 г.
"...Будь здоров, сыночек мой, сказала бы: "и счастлив", но такие натуры, как твоя, к сожалению, не бывают счастливы, они всегда ищут, но не находят его. Все же, будь счастлив. Крепко целую. Мама".
Письмо без даты.
"...Поздравляю тебя вторично с почти уже наступившим Новым годом. Желаю тебе, сыночек, здоровья прежде всего, успехов в работе и налаживания твоей личной жизни. Последний твой приезд особенно красноречиво показал, что ты жить один не можешь: тебе нужна любящая женская рука, которая заботливо ухаживала бы за тобой и сумела удержать тебя от излишеств в области книг и предметов искусства, далеко превышающих твои возможности, Если бы ты не приехал домой и вокруг тебя не хлопотало бы в Москве столько человек, чтобы "одеть" тебя, то не знаю, что было бы с тобой. Ты дошел до того, что на тебе развалился бы костюм. Что за беда с тобой, что ты совершенно не можешь позаботиться о себе и к тому же не имеешь реальной возможности одеться прилично. Ты не думай, что сейчас ты немного приоделся и можешь успокоиться надолго. За зимой последует весна, нужен макинтош, плащ, а за весной — лето; надо приобрести какой-нибудь легкий серый костюм, пошить чесучовый. Словом, ты должен пересмотреть свой бюджет и хотя бы на время совершено исключить из него покупку книг, акварелей, эстампов, безделушек и всякой ненужной дребедени. Пересмотри свои 7 ящиков твоего "имущества" и уже сейчас, чтобы не захламлять окончательно дом, ненужное или малонужное выбрось, раздари на месте.
Уже сейчас мы не можем обойтись без пылесоса, а если ты прибавишь свои 7 ящиков, мы задохнемся. Ну, подумай ты сам обо всем этом, но так по-серьезному, по-взрослому. Ведь ты дошел фактически до катастрофы. Сделай же выводы: или ходить с продырявленными штанами и продолжать накоплять книги и безделушки, или прекратить это, как явно не под силу тебе материально. Я знаю, что говорить обо всем этом — ты нервничаешь, но не говорить нельзя, так как ты на грани внешнего обнищания. Дай бог, чтобы ты наконец поумнел и осознал ненормальным положение..."
15.1159 г.
"...Совершенно напрасно ты так нервно воспринимаешь мои замечания по поводу твоих альпинистских денежных расчетов. Ты хороший сын! Таким я считаю тебя, таким ты, вероятно, и сам считаешь себя..."
|