Zoocenosis-2009 V международная научная конференция биоразнообразие

От урожая дикорастущих кормовых растений зависит интенсивность посещения медведями овсяных полей. В урожайные на плоды рябины годы число выходов медведей на овсяные поля резко падает. Урожай брусники, одного из нажировочных кормов, лишь незначительно влияет на интенсивность поедания овса. Брусничники имеют куртинное распределение в лесах южной тайги, поэтому долгое время жировать на бруснике могут только те медведи, в границах индивидуальных участков которых располагаются брусничники.

В Центральной нечерноземной зоне урожайность кормовых растений сильно колеблется по годам. Большинство ягодников интенсивно посещается людьми, и поэтому медведи на них ходят редко, как правило ранним утром. Таким образом, в отдельные годы овес для медведя приобретает значение важнейшего кормового компонента в летне-осенний период.

УДК 599:591.58

ОЦЕНКА ДЛИТЕЛЬНОСТИ СУЩЕСТВОВАНИЯ

А. В. Михеев

THE ESTIMATION OF MAMMALS’ SIGNS LONGEVITY

A. V. Mikheyev

Понимание закономерностей развития любых живых систем возможно лишь с учетом их динамики в различных временны́х диапазонах. Следует признать, что вопросы организации информационных процессов млекопитающих (базирующихся на совокупностях следов их жизнедеятельности) в экосистемных измерениях времени все еще остаются слабо затронутыми в рамках экологических исследований. Их решение возможно путем изучения комплекса соответствующих временны́х характеристик, связанных, прежде всего, с определением длительности существования сигнальных элементов информационных полей (ИП). Необходимо подчеркнуть, что исследования в данном направлении в условиях экстразональных лесных БГЦ степной зоны Украины ранее не проводились. Исходя из этого, целью настоящей работы являлась количественная оценка сроков существования следов жизнедеятельности млекопитающих в условиях степных лесов.

Сбор материала проводили в 1998–2008 гг. на базе Присамарского международного биосферного стационара им. А. Л. Бельгарда. Качественные и количественные аспекты следовой активности представителей отрядов Insectivora, Carnivora, Lagomorpha, Rodentia и Artiodactyla определяли на мониторинговых маршрутах общей протяженностью 2890 км. Наблюдения и регистрации проводили ежемесячно с учетом динамики климатических условий, а также состояния почвенно-подстилочного и растительного покрова.

Существование элементов ИП млекопитающих в степных лесах связано с широким спектром временны́х диапазонов. В рамках каждой из форм жизнедеятельности продуцируются соответствующие стабильные элементы, что, в свою очередь, обеспечивает их постоянное присут­ствие в структуре ИП. Время их функционирования в составе популяционных и биоценотических ИП составляет от нескольких месяцев до нескольких лет (десятков лет). Наиболее долгосрочными являются: постоянные натоптанные звериные тропы (3–4 месяца и более); покопки и порои почвенно-подстилочного профиля (от 6–8 месяцев до 1,5–2,0 лет); отдельные норы и сложные поселения – городки (от 1–2 до нескольких десятков лет); помет (особенно в отхожих местах и уборных) – до 15–20 месяцев; метки на коре деревьев, почесы, грязевые купалки (до года и более). Следует подчеркнуть, что эти стабильные элементы ИП непосредственно связаны с важнейшими структурно-функциональными компонентами, наиболее характеризующими специфику любого БГЦ – с почвенно-подстилочным блоком и фитоценозом (прежде всего – с древостоем).

Внесение в структуру биоценотического ИП млекопитающих степных лесов наиболее стабильных и длительно существующих элементов связано с экологической и поведенческой актив­ностью таких видов как крот, хищные (лисица, барсук, куница лесная), заяц-русак, кабан, косуля. Степень долгосрочности отдельных сигналов определяется комплексом экологических факторов, характерных для лесных БГЦ в условиях степи. Наиболее значительная роль в детерминации их вре­менно́го измерения принадлежит климатическим и, особенно – антропогенным факторам, кото­рые способны существенно влиять на все без исключения типы сигнальных элементов ИП млекопитающих.

Ограниченность срока существования и даже исчезновение элементов ИП являются закономерными и естественными – также как естественна конечность и исчерпаемость временны́х рамок существования любого живого организма или следов его жизнедеятельности. Однако это не означает неизбежную деградацию ИП со временем: ведь если след как объект сам по себе конечен, то совокупности следов в структуре зоогенного ИП способны существовать и функционировать значительно дольше. Для понимания этого, в дальнейшем необходимо рассмотрение экологических и поведенческих особенностей, лежащих в основе поддержания (возобновления) животными количественной и качественной структуры ИП, то есть регулярного внесения сигнальных элементов в среду обитания, осуществляемого в процессе жизнедеятельности.

ПОКАЗАТЕЛИ СЛЕДОВОЙ АКТИВНОСТИ БАРСУКА

А. В. Михеев

THE PARAMETERS OF BADGER TRACKING ACTIVITY

A. V. Mikheyev

Формирование и функционирование информационных (сигнальных) полей, создаваемых животными в рамках взаимосвязей со средой обитания, рассматривается как один из механизмов передачи информации в надорганизменных системах (Наумов, 1977; Михеев, 2003, 2008; Никольский, 2003; Поярков, 2005). Однако практическая изученность этих явлений и процессов до сего дня остается недостаточной. Пока еще слабо раскрыты не только функциональные свойства информационных полей (ИП), но и структурные – характеризующие качественный спектр и количество отдельных сигнальных элементов (следов жизнедеятельности), особенности их пространственного размещения, биотопической приуроченности и проч.

Вместе с тем понимание закономерностей информационных процессов в системе "живой организм ↔ среда обитания" является необходимым условием для разработки способов управления поведением животных, которые будут способствовать поддержанию их устойчивых экологических взаимоотношений с элементами биогеоценоза (БГЦ). Это определяет важность проведения соответствующих исследований редких и уязвимых в экологическом плане видов. К числу таковых в экстразональных лесных БГЦ степной зоны можно отнести барсука (Meles meles Linnaeus, 1758), включенного в Красную книгу Украины. Исходя из вышеизложенного, целью настоящей работы являлась характеристика структурных параметров ИП барсука в различных типах лесных БГЦ степной зоны Украины.

Процесс сбора полевого материала базировался на ранее разработанных методических подходах систематизации следов жизнедеятельности как элементов ИП млекопитающих (Михеев, 2003, 2008). Параметры ИП изучаемого вида определяли в ходе учетов на маршрутах общей протяженностью 2380 км на базе Присамарского международного биосферного стационара им. А. Л. Бельгарда (Днепропетровская обл., Украина) в 2000–2008 гг. При этом учитывали тип биогеоценоза, структурные особенности местообитаний, характер и количество следов жизнедеятельности барсука. Статистическая обработка данных включала, прежде всего, расчет показателя сигнальной нагрузки ИП – количества сигналов (следов жизнедеятельности) на единицу длины маршрута (сигн./км). Особенности распределения элементов ИП в различных типах БГЦ оценивали с помощью показателя относительной биотопической приуроченности F_ij (Песенко, 1982).

Элементы ИП барсука отмечены практически во всех (94,4 %) исследованных типах лесных БГЦ. Их отсутствие характерно лишь для мезоксерофильных насаждений акации и гледичии. Значительная часть следов (52,8 %) приурочена к аренным местообитаниям (к плакорным – 36,9 %, к пойменным – 10,2 %).

Именно для БГЦ аренного комплекса (разреженные сосняки, судубравы, сосновые боры) отмечены наиболее высокие показатели сигнальной нагрузки ИП зверя – до 237,7–391,9 сигн./км. Однако по их средним значениям в структуре ИП доминируют байрачные дубравы (с достоверными (p < 0,001) статистическими отличиями от всех остальных БГЦ); для этих значений отмечен наименьший диапазон варьирования (Cv = 142,5). Также высока следовая активность барсука в молодых сосновых насаждениях на арене. Дополнительной количественной иллюстрацией отмеченных особенностей является показатель F_ij. Расчеты показывают, что в аспекте размещения сигнальных элементов ИП барсука для указанных типов лесных БГЦ характерна в той или иной мере положительная степень относительной приуроченности (F_ij = 0,63–0,64).

В этой связи необходимо подчеркнуть, что в пределах района исследований именно в аренных и байрачных стациях наиболее часто располагаются как временные, так и зимовальные норные убежища барсука – городки (Михеев, 2004) и, в основном, осуществляется его кормодобывающая деятельность. В свою очередь, относительно поселений оказывается ориентировано большинство постоянных путей перемещений зверя. Все это в целом выражается соответствующими количественными параметрами совокупностей следов жизнедеятельности, вносимых в среду обитания.

С позиций используемого статистического критерия в составе рассматриваемого биогеоценотического комплекса можно выделить группу БГЦ, для которых характерны расчетные значения F_ij, близкие к нейтральным (от –0,2 до 0,2). Обращает на себя внимание, что с этими типами леса (пойменные и аренные дубравы, насаждения лещины, судубравы, субори, сосновые боры, искусственные сосновые насаждения, осинники) в целом связано до 41,7 % всех зарегистрированных элементов ИП барсука. С учетом этого обстоятельства указанные БГЦ можно рассматривать как типичные стации для осуществления жизнедеятельности зверя. Вместе с наиболее предпочитаемыми (байрачные дубравы, молодые сосновые посадки, разреженные сосняки) они формируют ядро биогеоценотического распределения барсука в степных лесах (в общей сложности 92,5 % элементов ИП).

Относительно прочих типов леса (плакорные и пристенные дубравы, лесополосы, ольшаники, колки) можно отметить, что в этих насаждениях присутствие барсука носит нерегулярный (случайный) характер. Во многом это обусловлено их недостаточными кормовыми и защитными свойствами, либо чрезмерными условиями увлажнения. Дополнительно следует отметить, что значительное негативное влияние на активность барсука в некоторых типах степных лесов (даже в пригодных для кормодобывания и норения стациях) оказывает фактор беспокойства (лесохозяйственная деятельность, движение автотранспорта, рекреационная нагрузка, разорение убежищ, браконьерский промысел и проч.). Наиболее часто такая угрожающая ситуация складывается в различных типах искусственных насаждений на плакоре, в байрачных и пристенных дубравах, особенно в тех, что прилегают к населенным пунктам.

Полученные данные свидетельствуют о наличии устойчивых экологических связей популяций барсука с экстразональными степными лесами Украины. В этих биогеоценотичес­ких условиях данный вид способен осваивать практически весь спектр естественных и искусственных насаждений. К ним приурочено осуществление различных форм жизне­деятельности, что способствует формированию характерной биогеоценотической структуры ИП, во многом сходной с таковой для других частей ареала.

МОНИТОРИНГ ПОПУЛЯЦИИ АМУРСКОГО ТИГРА

Д. Г. Пикунов*, Д. Г. Микелл**, И. В. Середкин*, А. С. Мухачева*

MONITORING OF THE STATE OF THE AMUR TIGER

D. G. Pikunov*, D. G. Miquelle**, I. V. Seryodkin*, A. S. Mukhacheva*

Амурский тигр (Panthera tigris altaica) в экосистемах юга Дальнего Востока России играет важную роль и оказывает большое влияние на их функционирование. В Приморском крае и на юге Хабаровского края он обитает в различных типах местообитаний, среди которых важнейшее значение имеют кедрово-широколиственные леса. Являясь крупнейшим облигатным хищником региона, тигр по праву занимает высший трофический уровень экологической пирамиды. Внесенный в Красные книги всех рангов, амурский тигр нуждается в особом внимании в плане его сохранения. Одним из приоритетных направлений федеральной стратегии сохранения амурского тигра является систематическое наблюдение за состоянием и численностью его популяции в пределах всего современного ареала (Матюшкин и др., 1997).

В России это наблюдение осуществляется двумя способами. Периодически осуществляется полный учет хищника с определением современного ареала, численности, а также половозрастной структуры популяции. Это дорогостоящее мероприятие требует привлечения специалистов охотоведов и зоологов, а также 500–600 охотников Приморского и Хабаровского краев, в течение многих лет работающих на территории одного промыслового участка, расположенного в пределах ареала тигра. Проведение таких полномасштабных учетов с охватом всего ареала должно осуществляться не реже 1 раза в 10 лет. За такой солидный промежуток времени ситуация с качеством местообитаний и, следовательно, с численностью хищника в тех или иных районах, может существенно измениться. В этом случае крайне важно ежегодное слежение за состоянием популяции тигра в различных частях его ареала.

Для этой цели специально подобрано 16 модельных мониторинговых площадок, практически отражающих весь спектр местообитаний тигра на Дальнем Востоке. Такие площадки равномерно распределены по ареалу хищника и охватывают его северную, центральную и южную части, восточные и западные макросклоны Сихотэ-Алиня, а также территории с разной степенью антропогенных преобразований (табл.). Располагаются площадки как в пределах особо охраняемых природных территорий (ООПТ), так и в угодьях охотничьих хозяйств. Средний размер модельной площадки равен 1472 км². Общая площадь, на которой осуществляется мониторинговое слежение за популяцией тигра, составляет 23555 км² (15–18 % ареала тигра на Дальнем Востоке). Критерием размеров одного участка является территория, пригодная для обитания 2–3 взрослых самок тигра. Целью мониторинга амурского тигра является постоянное слежение за состоянием его численности на учетных площадках для предварительной оценки численности тигра по всему ареалу; опреде­ле­ние факторов среды, воздействующих на популяцию для своевременного принятия соответ­ству­ющих природоохранных мер. Программа мониторинга предусматривает решение следующих задач:

1) определение количества тигров, присутствующих или заходящих на мониторинговую площадку;

2) определение половозрастной структуры популяции тигра и уровня ее воспроизводства;

3) оценка трофических условий для хищника (определение численности копытных);

4) оценка состояния и качества местообитаний тигра, степени их деградации и перспектив сохранения при дальнейшем освоении территории человеком;

5) определение размеров гибели тигров, включая естественную смертность и браконьерскую добычу;

6) подготовка рекомендаций по охране амурского тигра и среды его обитания в различных частях ареала.

Мониторинг популяции амурского тигра проводится зимой после установления сплошного снежного покрова. Учетчиками определяется видовая принадлежность следов хищных млекопитающих и копытных. По размеру, степени свежести следов и их расстоянию друг от друга эксперты устанавливают, к каким особям тигра относится каждый из следов, определяют пол и возраст хищников (Микелл и др., 2006).

Таблица. Характеристика мест расположения модельных площадок

Сеть учетных маршрутов на каждой площадке постоянна. Она проектируется специалистами с учетом наибольшей вероятности обнаружения следов тигра. Всего на 16 мониторинговых площадках обрабатывается 246 учетных маршрутов (примерно 15 маршрутов на одну площадку). В среднем один маршрут составляет 12,4 км, а общая их протяженность – 3057 км. Каждый учетный маршрут обследуется дважды в течение одной зимы.

Оценка трофических условий определяется по наличию и плотности населения копытных животных. Показателем численности копытных принято считать количество пересечений свежих (не более чем суточной давности) следов копытных на 10 км маршрута.

Оценка состояния природной среды при ежегодном мониторинге на каждой площадке определяется по критериям пригодности территории для постоянного обитания тигра. Анализ данных, полученных в ходе слежения за состоянием популяции тигра на территориях с разной степенью антропогенной нагрузки, дает возможность сравнения влияния естественных и антропогенных факторов, воздействующих на функционирование экосистемы в целом.

Меры по сохранению амурского тигра и его местообитаний являются комплексными и влекут за собой сохранение экосистем. Они должны быть сведены к совершенствованию системы ООПТ и развитию охотничьего хозяйства с полноценной биотехнией, воспроизводством копытных, ограничением и регулированием лесопользования, ликвидацией браконьерства. Сохранение тигра тесно связано с устойчивым существованием экосистем и сохранением их биоразнообразия. Поскольку тигры чувствительны к антропогенному воздействию и используют большие территории, зависящие от численности видов-жертв, они могут выступать в качестве хорошего индикатора благополучия и целостности лесных экосистем Сихотэ-Алиня.

Мониторинг популяции амурского тигра показывает степень эффективности осуществляющихся мероприятий, направленных на сохранение биоразнообразия экосистем. Продолжение мониторинговых исследований – приоритетное направление в природоохран­ной деятельности Дальневосточного региона России.

УГРОЗЫ СУЩЕСТВОВАНИЯ

Д. Г. Пикунов*, И. В. Середкин**

THREATS TO THE EXISTENCE OF LARGE CARNIVORES

D. G. Pikunov*, I. V. Seryodkin**

Юго-запад Приморского края (Дальний Восток России) – специфический регион, где всего в десятках километров от крупного города (Владивосток) сохранилась экосистема с богатым и уникальным биоразнообразием. Крупные хищники представлены здесь амурским тигром, дальневосточным леопардом, рысью, волком, бурым и гималайским медведями. Наиболее остро стоит вопрос сохранения исчезающего подвида леопарда, подавляющая часть популяции которого сосредоточена в данном горном районе, изолированном от других потенциально пригодных для обитания хищников участков. В данном районе встречаются ценные в охотничьем отношении виды копытных животных: пятнистый олень, косуля, кабарга и кабан, являющиеся, кроме того, основными объектами питания крупных хищников.

Леопард юго-запада Приморского края изучается специалистами с начала 70-х годов прошлого столетия. За этот промежуток времени регулярно проводились учеты численности и после каждого из таких учетов готовились обоснованные рекомендации, связанные с сохранением дальневосточного леопарда в дикой природе. Они включали в себя организацию новых особо охраняемых природных территорий в выявленных учетами оптимальных местообитаниях хищников и копытных. В отдельные годы вводились запреты или ограничения охоты на копытных. Разрабатывались и рекомендовались наиболее целесообразные биотехнические мероприятия в охотничьих хозяйствах для увеличения численности копытных и улучшения трофических условий уникальнейших хищников. Решались проблемы выплаты компенсаций администрациям хозяйств оленепарков за потравленных хищниками оленей.

Тем не менее, в течение последних 40 лет местообитания леопарда под влиянием деятельности человека постепенно деградировали. На северной, восточной и южной оконечностях ареала по прежнему свирепствовали лесные и травяные пожары. Катастрофически быстро сокращались площади лесной растительности и, прежде всего, массивы хвойных лесов. Постепенно сокращалось количество парковых оленеводческих хозяйств и количество оленей в них. Вместо 45–50 тыс. особей, насчитывающихся в оленепарках в середине 1980-х годов, к 2000 году сохранилось не более 5–6 тыс. особей оленей. В прошлом 20–30 % от общего количества леопардов регулярно селились неподалеку от оленепарков, и это было особенно заметно в неблагоприятные по экологическим условиям зимы и в годы низкой численности копытных. Таким способом хищники, подвергая себя опасности, могли удовлетворять свои трофические потребности.

Многие исследователи, занимающиеся проблемой сохранения дальневосточного леопарда, считают, что существующая сегодня популяция хоть и очень малочисленна, но достаточно жизнестойка. Тем не менее, пресс человека на последние еще пригодные для жизни местообитания хищника по-прежнему возрастает. В результате жизненного пространства, пригодного для нормального и длительного существования этих хищников, остается все меньше и меньше. Следо­вательно, благодаря высокому уровню жизнестойкости леопарда, его удивительной способности адаптироваться к сложным условиям существования, популяция до настоящего времени все еще в состоянии сохранить стабильную численность. Последний учет численности леопарда в 2007 г. показал присутствие на территории России 28–32 особей хищника (Пикунов и др., 2009).

Естественно, это долго продолжаться не может. Поэтому, нет оснований возражать против скорейшего создания новой популяции леопарда. По нашему мнению для этого пригодны только южные районы Сихотэ-Алиня, где леопард совсем недавно был обычным. Однако эксперимент реинтродукции леопарда будет абсолютно новым и потому результаты его непредсказуемы. Дикую же популяцию леопарда на юго-западе Приморского края необходимо сохранить как высококачественный племенной материал. Для этого совершенно необходимы экстренные меры по спасению этих уникальных животных с использованием знаний и опыта ведущих российских и зарубежных специалистов.