Ana səhifə

Приоткрой малахитовую шкатулку издательство «Просвещение», 1979 г. Здорик Т. Б


Yüklə 7.31 Mb.
səhifə3/10
tarix26.06.2016
ölçüsü7.31 Mb.
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10

«НЕСОВЕРШЕННЫЙ АЛМАЗ»

(ЦИРКОН)
Благодаря красивой окраске — золотистой, оранжевой, розовой — циркон еще в эпоху Александра Македонского считался драгоценным камнем

С И Венецкий «Рассказы о металлах»
Итак, оранжевые камни; добрались мы и до «охот­ника ».

Есть оранжевый камень редкой красоты. Он свер­кает и пламенеет, оранжевое пламя искрами вспыхи­вает в коронке14 камня, пробиваясь сквозь грани брил­лиантовой огранки. Называется он тоже красиво — ги­ацинт. Этот камень известен очень давно.

Гиацинт — драгоценная пламенно-оранжевая, ог­ненно-коричневая, красно-коричневая прозрачная раз­новидность минерала циркона. Как видно из названия («циркон» от персидских слов — «цар», «гун» — золо­той цвет), теплые золотистые тона вообще характерны для этого минерала.

Помимо гиацинта, на Шри-Ланке есть еще одна особенно ценимая ювелирами разновидность — про­зрачные соломенно-желтые камни, называемые жар­гон. Как и гиацинт, они отличаются сильным алмаз­ным блеском (показатели преломления циркона очень высоки, их два: больший — 2,00, меньший — 1,950) и яркой бриллиантоподобной игрой (причина, как вы помните, — щсперсия светопреломления). Поэтому ста­новится понятным, что редкие в природе водянопрозрачные камни, или экземпляры с легким желтоватым (или голубым) нацветом, долгое время, вплоть до сере­дины прошлого века, не всегда отличали от алмазов. По месту находки их так и называли «матарские или матурские алмазы» (по старинному названию острова Шри-Ланка — Матара или Матура). Особенно похо­жи матарские алмазы на чуть желтоватые африканские капские алмазы. Но отличить их, конечно, можно: прежде всего по значительно меньшей твердости (7,5), заметно большему удельному весу (достигающему 4,7 — 4,8) и по менее яркой «игре».

Среди цирконов Шри-Ланки встречаются камни и других цветов: желто-зеленые, фиолетовые и даже яр­ко-синие. Правда, синими и голубыми цирконы бывают не от природы. Давно было замечено, что окраска мно­гих цирконов становится более чистой и яркой при про­каливании. Из коричнево-красных цирконов прокали­ванием можно получить даже матарские «алмазы». При прокаливании в восстановительных условиях мно­гие цирконы приобретают великолепную густо-голу­бую или зеленовато-синюю окраску и эффектное имя — старлит — камень-звезда.

Английский ученый Р. Уэбстер в своей книге о дра­гоценных камнях сообщает интересный факт. В Индо­китае прокаливанием цирконов и превращением их в голубые старлиты занимаются непосредственно рудо­копы: кристаллы помещают в сосуды из обожженной глины, сосуды ставят в специальные печи-барабаны, температура в которых достигает +900 — 1000°С; об­жиг ведется в течение полутора-двух часов на дре­весном угле, что обеспечивает восстановительные ус­ловия.

Итак, циркон — эффектный драгоценный камень — оранжевый, соломенно-желтый, зеленый, изголуба-си-ний, блестит и играет, как алмаз.

Miner12.jpg Гиацинт


Гиацинт, жаргон, старлит... Не ошибусь, если ска­жу, что больше половины ребят вовсе о таких камнях не слышали. Почему? Разве циркон так уж редок? Да не сказать. Скорее наоборот: силикат металла цирко­ния — циркон — один из самых распространенных ак­цессорных минералов. В. И. Соболевский, автор книги «Замечательные минералы», утверждает, что в любом месте Советского Союза в течение часа можно собрать коллекцию минералов, представленных великолепными кристаллами (в том числе и циркона), только малень­кими. И это совершенно справедливо для цирконов. Они встречаются и в гранитах, и в гнейсах, но особен­но часто в породах, богатых натрием: сиенитах и не­фелиновых сиенитах, альбититах, украинских щелоч­ных породах мариуполитах. В пегматитовых жилах не­фелиновых сиенитов постоянными спутниками циркона служат щелочные темноцветные минералы: эгирин или эгирин-авгит, щелочные амфиболы, флюорит, иногда гранат и корунд. Крупные цирконы можно встретить главным образом в сиенитовых пегматитах. Такие по­роды известны в Норвегии (Хитторе) и в США (Север­ная Каролина), а у нас — на Урале, в Ильменском хребте. Маленькие, не больше миллиметра, кристаллы циркона можно заметить простым глазом, так как в по­роде их обычно окаймляют темные колечки.

Встречаются цирконы и в алмазных трубках Яку­тии. Цирконы часто представлены небольшими пра­вильными кристаллами характерной изящной формы. В сечении у них квадрат, и мотив их кристаллической решетки, а соответственно и форма кристаллов подчи­нены оси четвертого порядка. Кристаллики циркона относятся к тетрагональной сингонии. А сам кристалл состоит из тетрагональной призмы (иногда по ребрам она притуплена второй такой же призмой) и тетраго­нальной же бипирамиды, завершающей призму с обоих концов. Еще более эффектны кристаллы с двумя бипи-рамидами по концам, одна на вершинках, а другая только притупляет грани между призмой и верхней пирамидкой.





Бипирамидаттьные кристаллы циркона

Miner13.jpg Циркон в породе


И вот что интересно. Циркон очень чутко реагирует на условия кристаллизации. В кислых породах, напри­мер в гранитах и пегматитах, у кристаллов циркона обязательно развиты и призма, и дипирамида, а вот при возрастании щелочности растворов призмочка исчезает из огранки, тетрагональная бипирамидка смыкается нижними ребрами и внешне очень напоминает окта­эдр (см. рисунок на с. 61). А если циркон возник при сравнительно низких температурах, форма его совсем иная: он, как и многие другие низкотемпературные ми­нералы, образует сферолиты, или маленькие розетки из тончайших микропризмочек.

Крупные цирконы очень редки, фактически их до­бывают только в россыпях Индокитая (Кампучия, Таи­ланд, Вьетнам), Шри-Ланки (Ратнапура), Австралии (Квинсленд и Новый Южный Уэльс), Тасмании и Мада­гаскара. Но дело не только в величине кристаллов. На Урале и в Норвегии встречаются и крупные цирко­ны. Но они хрупки, трещиноваты и непрозрачны.

И тут ничем не поможешь. Эти кристаллы подверглись саморазрушению, как говорят минералоги, метамикт-ному распаду. Дело в том, что в состав цирконов вхо­дят заметные примеси радиоактивных элементов — урана и тория. Радиоактивное излучение урана и тория разрушает кристаллическую решетку минерала, и, хотя внешне кристалл совсем целый — с гранями, с острыми ребрышками, с целой головкой, это фактически уже не кристалл, а бесструктурная масса. Разбейте такой кристаллик, и на раковистом изломе вы увидите вместо характерного для циркона алмазного блеска блеск ка­пельки смолы — типичный признак метамиктного со­стояния вещества.

Но цирконы важны для нас сегодня не как краси­вые самоцветы, а как источник важного и весьма со­временного металла циркония. В 1789 г. М. Г. Клап-прот открыл новое вещество в драгоценном цейлонском цирконе. Вещество оказалось окислом циркония. Лишь 35 лет спустя И. Я. Берцелиусу удалось получить чис­тый металлический цирконий. Серебристо-белый ме­талл цирконий по праву называют металлом атомного века. Его свойства позволяют ему претендовать на роль конструкционного металла ядерных реакторов. Кор­розионная устойчивость позволяет использовать цир­коний в химическом машиностроении или, например, для такой ответственной и тонкой детали, как нако­нечник фильеры, через которую тянут нить ацетатного шелка, — кислая среда в этом процессе сменяется ще­лочной; лишь «весьма благородные» металлы способны вынести такие перемены.

Еще одна важная область применения циркочмя — современная металлургия, требующая стойкости и прочности от стали не только на воздухе, но и в кор­розионных средах, не только при высоких, но и при низких температурах. В этих случаях небольшая до­за «витамина Zr» оказывает магическое действие.
КРОКУС СЕДОГО УРАЛА

(КРОКОИТ)
Цвет утренней зари, или Авроры. Жел­товато-красный цвет, состоящий из сме­си багряно-красного и оранжевого... Этот цвет свойствен красной свинцовой руде из Сибири.
А. Г. Вернер
Минералы часто называют цветами земных недр, цветами рудных жил. Название напрашивается само собой: как и у цветов, мы встречаем здесь чистые и яркие окраски, разнообразие форм — то математиче­ски строгих, то непредсказуемо прихотливых. Таков и старинный любимец минералогов — крокоит. Недаром он тезка весеннего цветка крокуса. Крокоит не из самых важных в минералогии. Скажем, кроваво-крас­ный гематит красив, но прежде всего это отменная же­лезная руда. Изящны граненые стаканчики берилла, но для нас он важнее как основа получения сверхсо­временного легкого металла бериллия, так же как тя­желые красно-бурые кристаллы оловянного камня — касситерита — главная руда олова, «металла консерв­ной банки».

А вот крокоит, минерал-цветок, минерал-радость, как и его тезка крокус, «цветет» для души. Этот искон­но уральский, березовский самоцвет — «гвоздь» любой минералогической коллекции Его глубокий оранжево-красный цвет в сочетании с сильным алмазным блес­ком так необычен, что в одном из старинных немецких фолиантов именуется цветком утренней зари (морген-рот). Есть своя поэзия в строчках этих потертых не­мецких фолиантов...


Miner14.jpg Кристаллы крокоита в кварце


Полупрозрачные или просвечивающие по краям кристаллики крокоита обычно невелики: редко они достигают 1,5 — 2 см. Обычно это вытянутые призмочки с островерхими головками, исштрихованные вдоль глубокими бороздками. Нередко попадаются затейли­вые полые внутри кристаллики. Внутренняя поверх­ность этих полостей обычно повторяет внешнюю огран­ку кристалла. Среди набора граней крокоита, помимо удлиненной призмы, определяющей весь облик крис­таллов, можно рассмотреть грани пирамиды, форми­рующие их головки. На Березовском месторождении есть и менее обычные для этого минерала формы: приз­ма словно «выпала» из арсенала их граней, верхняя пирамида соприкасается с нижней. Такие аналогичные кристаллам циркона кристаллики внешне напоминают октаэдр. Однако запоминающийся облик минерала, его «физиономию» создают характерные сростки. Слагаю­щие их кристаллики, пронизывая друг друга, запол­няют пустотки и трещинки, образуют сверкающие угло­ватые гроздья, колючие, как ежи, корочки. Особенно славятся среди коллекционеров знаменитые березов-ские штуфы — латунно-желтые кубы пирита, между которыми и на которых топорщатся то неровным за­борчиком, то ершистым плащем сверкающие тонкие призмы огненно-красного крокоита.

Miner15.jpg Щетка кристаллов крокоита


Упоминание об этом минерале как о красной свин­цовой руде встречается еще в 1763 г. в работе М. В. Ломоносова «Первые основания металлургии». Но деталь­ное описание крокоита впервые составил в 1766 г. ака­демик И. Г. Леман.

Знаменитая «красная свинцовая руда из Сибири» после своего блестящего дебюта на арене минералогии особенно прославилась в 1797 г., когда французский химик Луи Никола Воклен открыл в этом минерале неизвестный прежде элемент хром.

У внимательного читателя может возникнуть во­прос: а почему оранжево-красный минерал назван в честь крокуса-шафрана? Ведь шафран желтый, а не оранжевый. Вопрос законный. Крокоитом минерал был назван за шафранно желтый цвет в порошке. Цвет черты минерала, т. е. цвет его порошка — более надеж­ный диагностический признак, чем цвет самого мине­рала, он более устойчив, меньше подвержен изменени ям и вариациям. Характерные черты облика крокои та — хрупкость, ясная спайность, низкая твердость (2,5 — 3), высокая плотность (6,0 г/см3), мелкоракови стый или неровный излом. На свету крокоит постелен но выцветает.

Есть у минералов одно парадоксальное на первый взгляд свойство. Казалось бы, камень — символ по­стоянства, неизменности. Тысячелетиями стоят камен­ные громады пирамид... Ни смена династий, ни исчез­новение с арены истории целых государств не в со­стоянии погасить блеска самоцветов — они лишь пе­реходят из скипетра в рукоять шпаги, из конской сбруи в колье красавицы или в сейф очередного владельца... Казалось бы, камни и впрямь вечны. Но вспомните, какими неизменными кажутся нам зимой покровы сне­га, ледяной панцирь реки. А всего на 5 — 10° С изменит­ся температура воздуха и неподвижные громады мине­рала-льда сменятся мятущимися потоками минерала-воды. Эта всем нам знакомая метаморфоза позволяет представить, что и остальные минералы могут быть устойчивыми лишь в определенном диапазоне темпе­ратуры, давления и других физико-химических усло­вий. Очень четко эта неустойчивость минералов при изменении среды выявляется, например, когда сульфи­ды металлов (свинца, цинка, железа), образовавшиеся в земных недрах, попадают на поверхность Земли и подвергаются воздействию атмосферных осадков, грун­товых вод, кислорода воздуха, органических кислот, всегда присутствующих в почвах. Первичные минералы руд разрушаются, а их составные части — ионы метал­лов — концентрируются в новых соединениях. Хро­мат свинца — крокоит — один из поздних минералов коры выветривания свинцовых или свинецсодержащих месторождений.

Но чтобы возник этот красавец-минерал, помимо свинца, нужен хром, он-то и придает минералу его на­рядный цвет. На Урале гранитные дайки и заключен­ные в них рудные жилы располагаются среди ультра­основных пород, всегда содержащих хром. В изменен­ных гранитных дайках выпадает этот редкостный хро­мат свинца.
ОСЬ ЦВЕТКА И ОСЬ КРИСТАЛЛА

(МИНЕРАЛЫ ГРУППЫ БЕРИЛЛД)
Пятерная ось несовместима с располо­жением атомов в решетчатых системах и тем самым невозможна в кристаллах.
И. И. Шафрановский
Пятерная ось является у мелких орга­низмов своеобразным инструментом борьбы за существование, ...против крис­таллизации, первым шагом которой бы­ла бы их «поимка» решеткой.

Н. В. Белов
Чуть сойдет снег, и влажная земля улыбнется миру первоцветами. По берегам рек раскроет пятилепестко-вый венчик лиловато-голубая печоночница, засветятся желтыми баранчиками склоны холмов, а редким счаст­ливчикам встретится нежный и красивый подснеж­ник — медуница, тоже пятигранные бокальчики, си­ние и лиловые с розоватой полосой.

Вслед за храбрыми первенцами апреля покрывают­ся цветами ветки вишен: пять белых округлых лепест­ков каждый раз сызнова утверждают вечный закон весны. А чуть осыпется белым конфетти вишня, рас­кроют венчики розоватые цветы яблонь, холодком и горьковато-сладким запахом наполнит воздух кипен-но-белая черемуха. А по лесным полянам и городским пустырям разольет солнечный блеск веселая куриная слепота.

Золотые венчики курослепа как приглашенье к лету. И замелькает на лету «отрывной календарь» лепест­ков: лазоревая герань, розовый шиповник, голубые незабудки, как метки возле каждого родника, голенас­тые яркие мальвы, влажные лилии, царящие в лесных озерах и заводях... И всюду от снега до снега разноцвет­ные пятерки (изредка четверки) лепестков.

Геолог А. А. Малахов называет пятерную симмет­рию симметрией жизни («В мире реальной фантасти­ки», Свердловск, 1965). И верно, ведь та же самая пя­терная ось управляет существованием морской звезды и морского ежа. Окаменевшие членики морских лилий, населявших миллионы лет назад теплые моря, по сей день хранят пятилучевую звездочку — дырочку — сре­динный канал, шедший через весь «стебель» живот­ного.

А почему в море нет шестилучевых звезд? Почему так много на свете пятилепестковых цветов и почти ни­кто из них не «отрастил» шестого?

Но стоит только опуститься на землю зиме, и с неба, словно крошечные ледяные шестеренки, посыпят-ся шестилучевые звездочки. Почему же у снежинок всегда шесть лучей? «Мы не можем не отметить здесь тот в высшей степени замечательный факт, — пишет известный академик кристаллограф А. В. Шубни­ков, — что среди представителей живой природы, по­жалуй, чаще всего встречаются как раз простейшие из невозможных для затвердевшего окристаллизованного «мертвого» вещества виды симметрии (пятерная сим­метрия)». А почему так? Ответ на этот интересный вопрос можно попытаться найти у крупнейшего совет­ского кристаллохимика Н. В. Белова.

«Кристаллографический запрет 5-ной оси, как из­вестно, определяется невозможностью согласовать ее... с решеткой, с «решетчатым состоянием» кристалличе­ского вещества. И потому можно думать, что 5-ная ось является у мелких организмов своеобразным ин­струментом борьбы за существование, страховкой про­тив окаменения, против кристаллизации, первым ша­гом которой была бы их «поимка» решеткой».

В противоположность живым организмам, в мире кристаллов плотная, стабильная упаковка атомов в кристаллической решетке — идеал, к которому «стре­мится» природное кристаллическое вещество; ведь чем прочнее, симметричнее их структура, чем надежнее уравновешены частицы вещества, тем труднее их разо­рвать, тем прочнее сам кристалл и больше его кристал­лизационная сила, т. е. тем больше повышаются и его шансы на образование и сохранение. Даже самое первое знакомство с минералогией показывает, что шестерная, или, как говорится в кристаллографии, гексагональная, симметрия — неплохой вариант «надежной» кристал­лической решетки: более 8% детально изученных до­вольно часто распространенных минералов компонуют свои ионы вокруг оси шестого порядка. Это и шести­гранные столбики апатита, и утолщенные таблички не­фелина, и розетки молебденита или схожего с ним графита. Но самые совершенные, самые красивые и «популярные» из гексагональных минералов несомнен­но бериллы.

Их стройные вытянутые по шестерной оси кристал­лы похожи на граненые колонны или на шестигранные кубки. Горняки любовно называют их стаканчиками. Гексагональная симметрия бериллов начинается на уровне их кристаллической решетки. Основу их струк­туры составляют кремнекислородные кольца: в каждом кольце 6 атомов кремнезема и 18 кислорода. Поэтому бериллы и называют кольцевыми силикатами. Связан­ные ионами бериллия и алюминия, одно над одним под­нимаются кольца вокруг невидимых осей шестого по­рядка, выстраиваясь в колонны, точнее, в трубы: се­рединки этих колонн остаются полыми. Не случайно бериллы напоминают многоцветье цветочных лепест­ков: голубые, синие, розовые, оранжевые, бледно-жел­тые, янтарные, зеленые всех оттенков, молочно-белые, едва уловимого цвета оконного стекла и вовсе бесцвет­ные. Бериллы вносят свою характерную, им лишь свойственную гамму в радугу минералов. Их окраски разнообразны, но всегда чисты и спокойны, прозрач­ность кристаллов позволяет ясно проявиться самым легким оттенкам.

Miner16.jpg Кристаллы берилла и аквамарина


Желтые бериллы. Тонкие кристаллы, похожие на граненые бокалы с легким сухим вином. Их называют гелиодорами в честь Гелиоса — бога Солнца. И верно, кристаллы гелиодора словно наполнены све­том и теплом солнца. Винно-желтые бериллы издавна составляют славу пегматитов Урала. Иногда можно ви­деть, что головки гелиодоров венчает не только плоская базальная шестисторонняя грань, как обычно «приня­то» у бериллов: в том месте, где две грани шести­гранной призмы накрываются плоской крышечкой ба­зиса, у гелиодора сверкают изящные треугольники шес­тигранной пирамидки (см. рисунок на с. 73). Эти крис­таллы выросли в идеальных условиях природного ав­токлава — миароловой пустотки, они совершенны как дерево, свободно раскинувшее ветви на солнечной по­ляне.

Есть и зеленые бериллы. Можно сказать, что зеле­ный — любимый цвет пегматитовых бериллов. Он бли­же всего легкому цвету листа свежего салата или незре­лого яблока. Таковы бериллы Бразилии, Адун-Чолона и незабываемые бериллы Украины. Забыть эти кристал­лы невозможно: они отличаются от всего, что вы ког­да-либо могли видеть. Они прозрачны и чисты, но каж­дая грань призмы несет неповторимый узор глубоких неровных бороздок, а базис покрыт маленькими пира­мидками, подчас вытянутыми в острые шипы. Если кончики кристалла к обоим концам утончаются, слов­но подтаявшие, их так и называ­ют сосульки. Это травленые или частично растворенные бериллы. Через полость, где росли эти кристаллы, сочились поздние ед­кие щелочные растворы. Неко­торые кристаллы, особенно мел­кие, истаяли без остатка, иные превратились в некрасивые кур­гузые «обсоски». Но многим из них природное травление придало, как ни странно, своеобразие, привлекательную ин­дивидуальность.



Кристалл берилла
И все же самые типичные из зеленых бериллов не нежные призмочки Урала, не травленые «сосуль­ки» Украины и Адун-Чолона. Самые типичные берил­лы — непрозрачные, мутные светло-зеленые бериллы пегматитов. Они бывают от нескольких сантиметров до целых метров, масса их подчас достигает нескольких тонн. В Испании из таких исполинов делали в горных деревушках притолоки дверей и даже целые колонны. В старофранцузской легенде о Тристане и Изольде сказано, что когда король Марк узнал о смерти любя­щих, он переправился за море и, прибыв в Бретань, ве­лел сделать два гроба: один из халцедона — для Изольды, другой из берилла — для Тристана. Скорее всего, речь идет здесь именно о светло-зеленом пегма­титовом берилле. Кстати, эти породы — самая давняя и испытанная руда бериллия.

Голубые бериллы. Этот цвет, не частый в мире ми­нералов, для бериллов не редкость. Голубые бериллы даже имеют свое звучное и точное имя — аквамари­ны. «Аквамарина» в переводе с итальянского — мор­ская вода. Такое название мог изобрести только че­ловек с живым воображением и влюбленный в синеву моря. Точнее не сказал бы никто. Аквамарин... Тут ощущается не только цвет, но и прозрачность камня, словно наполненного свежей и прохладной морской влагой. Самые светлые аквамарины почти не имеют цвета. Так, слабый намек — море в стакане воды! По­ложите такой кристалл в чистую морскую воду, и он словно растает. Есть небесно-голубые аквамарины без всякой примеси зелени.

Но если вы хотите представить цвет настоящего ак­вамарина, вам придется нырнуть в Черное море; и тог­да, медленно, с открытыми глазами всплывая сквозь прозрачный слой воды навстречу небу и солнцу, вы увидите свежий, веселый и красивый цвет классическо­го аквамарина, аквамарина Урала!

В копях Мадагаскара или Ройялстоуна (штат Мас­сачусетс, США) встречаются камни самого глубокого и яркого синего цвета — цвета моря на горизонте. Им нет цены! Но сколько бы мы ни пытались передать оттен­ки разных аквамаринов, светлых и темных, зеленовато-голубых и сине-зеленых, нам никак не отойти от бере­гов моря!

Видно, поэтому аквамарин в Древней Греции был любимым талисманом моряков и путешественников. Аквамарин выступал и как символ побед в морских сражениях. В Бостоне (США) в Музее истории искус­ства хранится великолепная резная аквамариновая ка­мея прославленного римского императора Октавиана Августа, «победителя на суше и на море». Октавиан в образе повелителя морей Нептуна отважно правит квадригой гиппарионов — мифических морских коней с летящими голубыми гривами и свитыми в кольца драконовыми хвостами. Сравнительная мягкость аква­марина (его твердость по шкале Мосса 7, такая же, как у кварца) позволила тонко моделировать детали мини­атюрного барельефа.

Miner17.jpg Аквамариновая камея Октавиана Августа


Есть у аквамарина еще одна особенность. Так как причиной его окраски служат ионы стойкого хромофора — двухвалентного железа, распре­деленные в его решетке вместо части ионов алюминия, окраска аквамарина обычно очень равно­мерна. Прозрачные бледноокра-шенные аквамарины диаметром 3 — 4 см не столь уж редки. На­чиная с античных времен из них, как и из других бледноокрашен-ных бериллов, шлифовались превосходные линзы для очков, зрительных трубок и иных оптических приборов. И хотя мы не знаем, откуда взялось само греческое слово «бериллос» (так в древ­ности называли берилл), но вот немецкое слово «брил-ле» — «очки» — ведет начало от берилла. Кстати, от него же образовалось и название элемента № 4 — бе­риллия, являющегося одним из легчайших металлов. Как лучше назвать величину кристаллов — свойст­вом, особенностью или характерным признаком? Важ­но, что именно способность аквамаринов образовывать необычайно крупные кристаллы ювелирного качества выгодно выделяет их в мире драгоценных камней, где счет обычно идет на караты. Парижский ювелир Бар-бье описывает прозрачный аквамарин в 10 кг! При из­готовлении 30-сантиметрового королевского скипет­ра — красивейшей регалии польских королей — был ис­пользован цельный кристалл аквамарина. Этот скипетр можно увидеть в Московской Оружейной палате: пос­ле присоединения Польши к Российской империи ко­ролевские регалии Польши перешли в сокровищницу Московского Кремля. А самый огромный кристалл-ко-лбсс был найден в округе Марамбайя (Бразилия) в 1910 г. Его масса 110,5 кг, а длина 49,5 см. Один этот кристалл, распиленный на множество мелких кусочков, на год заполонил европейский и амери­канский рынки драгоценных камней. И все же проз­рачные голубые бериллы — редкость: ведь для этого нужно, чтобы они выросли в исключительных услови­ях абсолютного покоя, идеального «питания», без «стрессов», без помех соседей; у кристаллов такие усло­вия роста еще реже, чем у людей.

Как правило, кристаллы голубых бериллов замут­нены тысячами трещинок, их канальчики забиты пу­зырьками жидкости и газа, «залечены» кварцем, за­росли мелкой слюдкой или другими поздними мине­ралами. Но и такие они бывают красивы! Часто в пегматитах возникают эффектные сростки трех-, четырех-, пятистолбчатых шестигранных кристаллов, параллель­ных или слегка наклоненных. Можно увидеть и целые «щетки» темно-голубых аквамаринов, заполняющих пустотки в породе.


Miner18.jpg Друза кристаллов аквамарина


Но не только красота и величина возводят кристал­лы в ранг музейных ценностей. Один из кристаллов аквамарина стал в ряд с самыми блестящими из вели­колепных сокровищ Ленинградского минералогическо­го музея Горного института благодаря своей необычной судьбе. Преодолев все перипетии нелегкой минералоги­ческой судьбы, которую можно прочесть на его гранях, испещренных скульптурой роста, ступеньками сраста­ния нескольких индивидов в одно целое, залеченными трещинками, кристалл вырос большим. Его длина 1,5 м. Как только он был доставлен в 1936 г. в музей, он сразу привлек внимание и вошел в первую десятку музейных уникумов. Дальнейшая его судьба перепле­лась с судьбами хранивших его людей и всего Ленин­града. На время блокады и жестоких артобстрелов со­кровища музея перекочевали в надежное подземное хранилище. Но этот был слишком велик, людям, из­можденным голодом, просто не в подъем. Он остался в полупустом зале. И его не пощадила война: оскол­ком немецкого снаряда, пробившего крышу музея, кристалл был опасно, казалось, смертельно ранен. Но сколько волнений и радости доставила тончайшая «хи­рургическая» реставрация уникального берилла. Те­перь он снова занимает свое место среди экспонатов музея, а рядом — извлеченные из него осколки метал­ла. И его облик волнует нас сегодня: это не только ценный научный экспонат, этот кристалл стойко пере­нес тяготы войны, разделив судьбу героического Ленин­града.

Помимо пегматитов, аквамарины образуются и в грейзенах — месторождениях, возникших при «пропит­ке», даже лучше сказать, при «пропарке» горных по­род горячими растворами и газами. Такие месторожде­ния издавна известны в Сибири и Забайкалье.


Отрицательный кристалл в берилле
Близки к ним и своеобразные аквамарины знамени­тых «изумрудных копей» на Урале. Но хотя их тоже называют там аквамаринами, облик их совсем особый. Цвет их можно определить как молочно-бирюзовый. «Стаканчики» этих бериллов невысоки — их длина лишь немного превышает диа­метр, а обычный размер 3 — 5 см. Короткая призма завершена обычно с одной стороны плоской и блестящей шестигранной кры­шечкой. Нередко на ней можно разглядеть своеобразную скульптуру»: над плоскостью грани (она называется пинакои-дом) на 0,5 — 1 мм поднимается еще одна плоская шестигранная грань меньшего размера, иногда да­же две или три. Приглядимся внимательнее: аналогич­ные ступеньки видны и на гранях призмы. Оказывает­ся, что это не просто кристалл, а целый блок-кристалл: он сросся из отдельных призм, хотя на первый взгляд и выглядит как сплошной. Но самое интересное дру­гое. В прозрачных кристаллах вдоль граней призмы в скользящем косом свете можно увидеть легкий серебри­стый «дождь», исчезающий при повороте. Более круп­ные «струйки дождя» ювелиры называют «грозди». Тонкие «струйки» могут создавать на гранях кристал­лов, особенно на непрозрачных молочно-голубых гра­нях, узорный перламутровый отлив, подобный отливу муарового шелка. А у головки кристалла нередко вид­ны своеобразные «снежные хлопья». Минералоги выяс­нили, что у аквамаринов, особенно у образовавшихся в грейзенах, их мельчайшие канальчики — соты — бы­вают заполнены пузырьками газа или жидкости. Под микроскопом они выглядят как шестигранные полые каналы, называют их отрицательными кристаллами — ведь у них те же грани, только оконтуривают они пус­тоту!

Обычно аквамарины гранят толстыми табличками, чтобы цвет их мог проявиться во всей красе, но вот такие «шелковистые» камни гранят кабошоном, выби­рая угол наклона так, чтобы поймать эффектный лу­чистый отлив, известный под названием «кошачий глаз».

Ну, а розовые бериллы бывают? Как же! У коллек­ционеров драгоценностей они котируются весьма и весь­ма высоко. Недаром кристаллы цвета земляничной мя­коти называются морганитом — по фамилии одного из финансовых королей США. Почти одновременно с ка­лифорнийским и африканским морганитом в нашей стране был найден нежно-розовый берилл, который на­звали в честь безвременно и трагически погибшего та­лантливого геолога В. И. Воробьева воробьевитом.

Морганиты и воробьевиты отличаются от других бериллов не только розовым цветом. Они возникают в специфических пегматитах при большой концентрации щелочных элементов — натрия, рубидия, цезия и их частого спутника — марганца, и окружают их не то­пазы и морионы, а мелкие розовые и зеленые литие­вые турмалины, сиреневая литиевая слюда — лепидо­лит, белесый или светло-зеленый литиевый пироксен — сподумен. Розовый цвет этих бериллов ученые связы­вают с вхождением в его решетку хромофора марган­ца. Габитус этих кристаллов необычен. Если голубые аквамарины и желтые гелиодоры образуют тонкие призмы, а изумруды и сопутствующие им бериллы — короткие столбики, то у розовых бериллов диаметр кристаллов вообще превышает их длину. И на них так же, как на гелиодорах, нередко можно увидеть косо-поставленные грани пирамидок, притупляющие грани призмы. От такой формы кристаллов всего лишь шаг до бесцветных таблитчатых бериллов ростеритов, шестигранные таблички которых кристаллизуются на заключительной стадии пегматитового процесса, обра­зуя эффектные сростки или усеивая мелкой «сыпью» кристаллы более ранних минералов, например, таких, как микроклин.

Но бесцветные кристаллики не всегда можно назы­вать ростеритом — в этот термин включена и таблит­чатая форма. Если в пустотках грейзенов на месте ран­них разрушенных растворами бериллов возникает но­вое поколение — тончайшие прозрачные иголочки, их лучше называть просто поздними бериллами. Среди бледно-голубых встречаются характерные агрегаты: столбчатые сростки толщиной в целые метры, «струй­чатые» — узкие внизу и расщепляющиеся по мере роста «фонтаны». В этих же пегматитовых телах обычны и вовсе не имеющие кристаллической формы сплошные плотные массы берилла в окружении пластинчатого го­лубого альбита — клевеландита и слегка жирноватого на вид фосфата лития и алюминия — амблигонита. Хо­тя вид такого берилла неказист, это ценная сплошная руда. Но ее узнать еще труднее, чем породы с мелкой, но густой вкрапленностью берилла. Чтобы не пропу­стить такую руду, геологи применяют особый прибор — бериллометр.

Бериллиевая руда — дефицитное, важное сырье. Ведь бериллий — один из самых современных метал­лов. Он вдвое легче алюминия, теплостойкий и проч­ный, как лучшие сорта сталей. Бериллий полностью оправдал надежды замечательного минералога и гео­химика, энтузиаста освоения минеральных богатств на­шей Родины А. Е. Ферсмана: «Бериллий — один из са­мых замечательных элементов огромного теоретическо­го и практического значения... Мы уже предвидим, что в помощь современным металлам авиации — алюми­нию и магнию — придет и бериллий».

Сегодня бериллий нашел широкое применение в авиации и космической технике. Именно из него были сделаны носовая часть корпуса и днище кабины кос­мического корабля «Френдшип-70»; в каждом совре­менном самолете свыше 1000 деталей сделаны из бе-риллиевой бронзы, не знающей усталости (до 20 млрд. циклов нагрузки выдерживают «вечные» пружины из бери л лиевой бронзы!).

Атомные реакторы еще один из основных потреби­телей бериллия. Создание их стало возможным лишь после того, как человек научился управлять потоками частиц, извергающихся при сгорании ядерного топли­ва. И именно элемент бериллий оказался способным замедлить скорость тепловых нейтронов, отразить их и возвратить в активную зону реактора.

1   2   3   4   5   6   7   8   9   10


Verilənlər bazası müəlliflik hüququ ilə müdafiə olunur ©atelim.com 2016
rəhbərliyinə müraciət